Второе послание к Тимофею

Второе послание к Тимофею — книга Нового Завета, написанная апостолом Павлом и адресованная Тимофею. Оно написано в Риме (1:17), накануне казни апостола, вероятно, около 67 года. Апостол предвидит свою близкую кончину (4:6) и пользуется последней возможностью обратиться с наставлениями к Тимофею и другим ученикам.

История

Тимофей был, как повествует книга Деяний апостолов, сыном иудеянки, обратившейся в христианство, и эллина; жил в городе Листра в провинции Ликаония. Сам Тимофей обратился, вероятно, под влиянием проповеди апостола Павла в Листре во время его первого путешествия (Деян. 14:5-22), около 48 — 49 гг.

Павел осуждает ересь Именея и Филита о том, что воскресение уже наступило (2:18). Также он осуждает Александра Медника (греч. Ἀλέξανδρος ὁ χαλκεὺς) (4:14)

Он сетует, говоря "все меня оставили" (4:16). Из учеников с ним остался только Евангелист Лука (4:9)

Основные темы

• Приветствие (1:1—2)
• Желание видеть Тимофея, и наставления к нему (1:3—14)
• Верные и неверные ученики апостола (1:15—18)
• Апостольские труды и награда (2:1—13)
• Призыв держаться истины (2:14—21)
• О достойном поведении (2:22—26)
• Испорченность нравов в последние дни (3:1—9)
• Стойкость в вере (3:10—17)
• Призыв проповедовать (4:1—5)
• Павел говорит о своём мученичестве (4:6—9)
• Об учениках, приветствия и последние наставления (4:10—22)

Ссылки

• [www.reformed.org.ua/2/183/18/Guthrie Д. Гатри. Введение в Новый Завет. Гл.17]

• [www.myriobiblos.gr/bible/nt2/timothy_2/default.asp Β΄ ΠΡΟΣ ΤΙΜΟΘΕΟΝ]

Отрывок, характеризующий Второе послание к Тимофею

Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.