Второе пришествие Иисуса Христа

Сюда перенаправляется запрос «День Господень». На эту тему нужна отдельная статья (англ.).

Второ́е прише́ствие Иисуса Христа — событие, ожидаемое во всех христианских конфессиях, предвозвещённое в Новом Завете. Одно из догматических положений Церкви, зафиксированное в Никео-Цареградском Символе веры, в его 7-м члене:

Верую <...> во Единого Господа Иисуса Христа <…> паки Грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца Оригинальный текст (греч.)   Πιστεύω εἰς ἕνα Κύριον Ἰησοῦν Χριστόν <…> πάλιν ἐρχόμενον μετὰ δόξης κρῖναι ζῶντας καὶ νεκρούς, οὗ τῆς βασιλείας οὐκ ἔσται τέλος

.

В Библии

В Ветхом Завете

Некоторые из пророчеств Ветхого Завета о «дне Господнем» (дне Яхве) в христианской традиции также связываются со Вторым пришествием.

Перед ними потрясётся земля, поколеблется небо; солнце и луна помрачатся, и звезды потеряют свой свет. И Господь даст глас Свой пред воинством Своим, ибо весьма многочисленно полчище Его и могуществен исполнитель слова Его; ибо велик день Господень и весьма страшен, и кто выдержит его? (Иоил. 2:10-11)

В Новом Завете

Теме второго пришествия Иисуса Христа посвящено множество пророчеств Нового Завета. Сам Иисус Христос также неоднократно говорил о своём втором пришествии (Мф. 16:27; Мф. 24:27; Мф. 25:31; Мк. 8:38; Лк. 12:40), о нём ясно учат и апостолы (1Ин. 2:28; 1Кор. 4:5; 1Фес. 5:2-6) и потому оно было общим убеждением Церкви во все времена и вошло почти во все древние символы веры.

События второго пришествия

Признаки приближения

Иисус Христос и апостолы не только не указывают определённо на день и час второго пришествия, но даже прямо говорят о невозможности для человека знать это (Мф. 24:36; Деян. 1:6-7; 2Пет. 3:10 и др.). Впрочем, они указали некоторые признаки этого времени, как то: появление многих лжехристов (Мф. 24:5; 1Ин. 2:18), распространение проповеди евангельской по всему миру, всем народам (Мф. 24:14), оскудение веры и любви в людях (Мф. 24:12; Лк. 18:8), страх перед бедствиями, которые должны постичь Землю (Лк. 21:26) и явление беззаконника (греч. ὁ ἄνομος) (2Фес. 2:8), то есть антихриста.

В притче о смоковнице (Мф. 24:32-33; Лк. 21:29-31) Иисус Христос указал способ определения приближения Дня Господня: когда деревья распускаются — то лето близко. Когда «пришествие Сына Человеческого» будет «близко, при дверях», то ученики будут способны это узнать (Мф. 24:33). Христос просит учеников увидеть приближение Царствия Божьего и восклониться (Лк. 21:28; Лк. 21:31).

Как и в пророчествах Ветхого Завета, пророчества Нового Завета говорят о том, что второму пришествию будут предшествовать многие катаклизмы (землетрясения) и знамения на небе (помрачения солнца и луны, падения звёзд с неба).

И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою (Мф. 24:29,30)

Видимое пришествие

Согласно текстам Нового Завета, Второе пришествие Христово для суда над миром будет видимым для всех людей на Земле.

1. Отк. 1:7 — «и узрит Его всякое око»;
2. Мф. 24:30 — «и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою»;
3. Мр. 13:26 — «Тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках с силою многою и славою»;
4. Лк. 21:26,27 — «люди будут издыхать от страха и ожидания [бедствий], грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются, и тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою».

В некоторых направлениях либерального богословия Второе пришествие Христа понимается как невидимое присутствие на земле.

Восхищение Церкви

В то же время с учением о Втором пришествии Христа тесно связано доктрина о Восхищении (Вознесении) Церкви, основанная на ряде отрывков Нового Завета («потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» 1Фес. 4:17, а также 1Кор. 15:51-52 и др.) Согласно им, при Втором пришествии Церковь будет восхищена на небо для встречи со Христом.

В христианском богословии существуют разные мнения относительно времени Восхищения Церкви: будет ли оно происходить одновременно со Вторым Пришествием, либо за некоторое время до него (перед периодом или в середине периода Великой скорби).

Автор «Лекций по систематическому богословию» Генри Кларенс Тиссен нашел утверждения о том, что Восхищение и Второе пришествие — разные события, разделенные во времени, уже в древних христианских произведениях: трактате «Против ересей» Иринея Лионского и «Пастыре» Гермы.. Однако, по мнению Тиссена, в первые века христианства «существовала некоторая путаница в этом вопросе».

В дальнейшем, с появлением Константина Великого и обретения Церковью государственного статуса, «Церковь обратилась к аллегоризации тех мест Писания, которые говорят о пришествии Господа», — отметил Тиссен. Широкое распространение доктрина о Восхищении Церкви (как отдельном от Второго пришествия событии) получила в XVII—XX веках в протестантском богословии.

Значение

Второе пришествие Иисуса Христа будет славным: Он явится не уничижённым сыном человеческим, как в первый раз, но как истинный Сын Божий, окружённый ангелами, служащими Ему (Мф. 24:30; Мф. 16:27; Мр. 8:38; 1Фес. 4:16 и проч.).

Перед вторым пришествием произойдет воскресение умерших во Христе и изменение верных, оставшихся в живых. В некоторых христианских конфессиях (баптисты, пятидесятники и др.) считают, что в это время произойдет восхищение Церкви и встреча её со Христом в облаках. (1Фес. 4:16-17; 1Кор. 15:51-57; Флп. 3:21; 1Ин. 3:2).

Второе пришествие будет радостным для христиан (1Пет. 5:4;2Тим. 4:7-8) и в то же время страшным и грозным для нехристиан, поскольку теперь Христос придет судить мир (см. статью Страшный суд).

После суда наступит вечность, — блаженная в общении со Христом для одних и мучительная — для других. (Ин. 5:29; Дан. 12:2 и проч.)

Второе пришествие в различных учениях и конфессиях

Брань антихриста с Церковью Христовой будет продолжаться три с половиной года (Откр. 12:6-7), и по окончании этого времени будет пришествие Христово.

По мнению некоторых богословов, таких как апостол Иоанн Богослов, этому событию будут предшествовать:

• Вступление в силу нового мирового порядка (общепланетарная система власти);
• Введение в строй единой финансовой системы;
• Проявление в человеческом облике «человека греха» — антихриста;
• Передача ему от сильнейших политиков мира всей власти на земле;
• Восстановление иудейского Иерусалимского храма (Третий храм);
• Запрет на веру в Христа, физическое истребление христиан и инакомыслящих, ограничение личных свобод;
• Ополчение народов против государства Израиль и война с ним.

Следующие исторические события некоторыми богословами XIX века (Иосиф Вольф, Эдвард Ирвинг, Уильям Миллер, Джозеф Смит, Леонард Келбер, Мейсон, Уинтроп) рассматривались как возможное начало исполнений пророчества Иисуса Христа о его втором пришествии:

• Лиссабонское землетрясение 1 ноября 1755 года
• Солнечное затмение 19 мая 1780 года
• Двухдневный звездопад с 12 по 13 ноября 1833 года
• Эдикт о веротерпимости в Святой земле 21 марта 1844 года
• Религиозное возрождение в конце XVIII и первой половине XIX века в Англии и США

Аналоги и противопоставления в других религиях

Буддизм

Вот что говорил о приходе Майтрейя Великий мудрец Гаутама Будда, основатель буддизма:

«Итак, мои братья! В те дни предстанет в мире Возвышенный, Который будет вещать под именем Майтрейя (трех архатов, достигших совершенного просветления), одаренный мудростью и справедливостью блаженный Отрок, знающий мир, несравненноподобный Вождь, укротитель человечества, Учитель дэв и людей, вознесенный Будда, равный Мне. Он восстановит нормы — милосердные в начале, милосердные в середине и милосердные в конце. Он будет проповедовать жизнь полноценную, истинную — внешне и духовно. И Он будет возглавлять многотысячное Братство, как Я сейчас возглавляю многосотенное братство…»

Майтрея (санск. Maitreya — «Милосердный») — в мифологии буддизма — ожидаемый Будда. В буддийских легендах рассказывается, что Будда встретил Майтрейю на небесах и назначил его своим преемником на земле, дабы он появился в образе Будды в далёком будущем.

Ислам

Согласно исламскому вероучению, в конце времён перед Концом Света появится Аль-Масих ад-Даджаль (лжемессия, антихрист). Его появление ознаменует те испытания, которые выпадут людям. Владычество ад-Даджаля продлится несколько лет, после чего он соберёт под своим водительством огромную армию и начнёт войну против тех, кто отверг его. И в этот момент явится с небес Иса и сокрушит Даджаля. Затем Иса объединит мир под единым владычеством и на основе единой религии ислама.

В одном из хадисов сподвижника пророка Мухаммеда Абу Хурайры приводится рассказ о втором пришествии Исы: "Посланник Аллаха сказал: «Клянусь Тем, в чьих руках моя жизнь. Скоро, очень скоро сын Марьям сойдет к вам как судия справедливый. Он разобьет кресты, убьет свиней, отменит налог с иноверцев и настолько умножит богатство, что никто уже не будет желать его. И это будет так, что один земной поклон станет предпочтительней земного мира и всего, что есть в нём».

Иудаизм

В еврейской эсхатологической литературе описывается приход двух мессий. Первым придет мессия, сын Иосифа, чтобы пострадать и погибнуть, после чего второй мессия, сын Давида, явится, чтобы воцариться и править.

Иудаизм признает за Пришествие мессии только такое положение дел, при котором будут осуществлены пророчества древних еврейских пророков — в частности, на всей Земле установится всеобщий, вечный мир, исчезнет зло, преступность:

• «И будет Он (Мессия) судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы; не поднимет меча народ на народ, и не будут более учиться воевать» (Ис. 2:4).

• «Притеснителя не станет, грабеж прекратится, попирающие исчезнут с земли» Исайя 16.4.

• «Земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море»(Исайя. 11:9).

• «Делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю» Псалом 36.9

• «Зло истребится, и исчезнет лукавство; процветет вера, побеждено будет растление, явится Истина» 3 Езд.6:25

Христиане ожидают реализации этих пророчеств при «втором пришествии Иисуса Христа», различаясь при этом с иудеями в вопросе «приходил ли уже мессия раньше», то есть будет ли это Пришествие вторым или первым.

По мнению части католиков и протестантов, иудаизм и христианство представляют собой «эсхатологическое единство» и, соответственно, еврейские представления о Мессии идентичны представлениям о Втором Пришествии Иисуса. В христианской среде широкое распространение получили взгляды о том, что в самом Евангелии недвусмысленно сказано, что во время или после Второго пришествия все евреи уверуют в Иисуса Христа. Эти представления основаны на понимании высказывания в Рим.11:26 «и так весь Израиль спасется, как написано: придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова». Разное понимание того, кого следует понимать под «Израилем» (этнических евреев или христиан как «духовный Израиль»), приводят к различным богословским выводам.

Люди, объявлявшие себя Христом

Ранние христиане воспринимали пророчество о втором пришествии буквально, ожидая прихода Иисуса Христа во плоти и наступления царства Божья ещё при их жизни.

Одна из первых исторически документированных попыток духовно возглавить иудеев связана с иудеем Симоном бен Косеба (Бар-Кохба, «сын звезды»), объявившем себя мессией. Бар-Кохба в 131 году повёл своих сторонников на вооружённое восстание против Рима, освободил только что отстроенный Иерусалим (Элия Капитолина) и был объявлен царём иудейским. Палестинские христиане первоначально примкнули к восстанию, но отказались называть Бар-Кохбу мессией, что привело к конфликту, и в конечном итоге обострило отношения христиан с правоверными иудеями. Летом 135 года восстание было подавлено императором Адрианом, а вера ранних христиан в быстрое наступление второго пришествия пошатнулась.

В последующие века находились люди, заявлявшие, что являются Иисусом Христом. К некоторым из них общество относилось, как к психически больным или мошенникам, другим удавалось собрать вокруг себя то или иное количество последователей.

В настоящее время следующие люди утверждают или утверждали ранее, что являются пришедшим во второй раз Иисусом Христом, и пользуются доверием некоторого количества последователей (в скобках указана страна и год объявления себя вторым пришествием):

• Федор Рыбалин (Россия, примерно 1920) — пользовался доверием около 7 тысяч человек, отправлен в психиатрическую лечебницу.
• Мун Сон Мён (Республика Корея, примерно 1960) — лидер секты «Церковь объединения»
• Константин Руднев — лидер тоталитарной секты Ашрам Шамбалы (СССР, 1989)
• «Мария Дэви Христос» (СССР, 1990) — лидер деструктивной секты «Белое братство»
• Виссарион (СССР, 1991) — лидер секты «Церковь последнего завета»
• Сёко Асахара (Япония, начало 1990-х) — лидер террористической тоталитарной секты «Аум Синрикё»
• Григорий Грабовой (Россия, 2004) — осуждён за мошенничество в особо крупных размерах, провёл несколько лет в заключении
• Мехмет Али Агджа, Турция, 2010.

См. также

• Майтрея
• Саошьянт
• Махди
• Машиах
• Бахаулла
• Калки
• Мессия
• Лжехристос
• Антихрист
• Парусия
• Хилиазм
• Эсхатология
• Великая скорбь
• Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис)
• Армагеддон
• Страшный суд
• Конец света

Литература

• Васильев П. П. Второе пришествие Христово // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Второе пришествие Иисуса Христа

Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».