Вуаль, Жан-Луи
Поделись знанием:
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
| Жан-Луи Вуаль | |
| Jean-Louis Voille | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
Жан-Луи Вуа́ль или Вуа́лль (фр. Jean-Louis Voille, 4 мая 1744 года, Париж — конец 1806 года[1]) — французский художник-портретист, почти не известный у себя на родине, работавший в Санкт-Петербурге; одно время был придворным живописцем Павла I.
Содержание
Биография
Родился в семье парижского ювелира. Учился у Франсуа Друэ-младшего в Королевской Академии живописи и скульптуры (1758).
Прибыв в Санкт-Петербург в качестве актёра, уже в 1760-х гг. пользовался известностью как портретист; получил доступ к Гатчинскому двору; в 1780 году стал придворным художником великого князя Павла Петровича, впоследствии царя Павла I. Проработав в России более тридцати лет, вернулся в 1795 году во Францию и выставлял свои произведения в Парижском салоне. После прихода к власти императора Наполеона Бонапарта он снова вернулся в Петербург, где его след затерялся.
Творчество
Автор камерных портретов, исполненных в монохромной серебристой гамме, близких своим эмоциональным строем сентиментализму. Из них особо выдаются портреты:
- цесаревича Павла Петровича,
- вел. кн. Константина Павловича,
- императора Александра I,
- имп. Марии Феодоровны,
- княгини Юсуповой,
- имп. Екатерины II,
- театрального деятеля И. П. Елагина (гравирован Герасимовым),
- барона Николаи (грав. Гутенбергом).
- графа С. Р. Воронцова, 1774
- Е. А. Нарышкиной (1787, Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, Москва),
- неизвестной в голубом платье (1791, Третьяковская галерея).
Галерея
- Ivan Perfilevich Elagin by Jean-Louis Voille.jpg
Иван Перфильевич Елагин (1725—1794)
- Baronesse Stroganova.jpg
Баронесса Екатерина Александровна Строганова в 15 лет (1781-1782)
- Maria Fedorovna by Voille (1790s, Russian museum).jpg
Портрет великой княгини Марии Фёдоровны
- Princess Anna Gagarina (1777-1805) by Jean-Louis Voille.jpg
Напишите отзыв о статье "Вуаль, Жан-Луи"
Литература
- В. Н. Сингаевский — Русский музей: музей Александра III. — АСТ, 2006—279 pages
- Золотов Ю. К. — Французский портрет 18 в., М., 1968, с. 218, 219, 221.
- Руднева Л. Ю. — Жан-Луи Вуаль в России. Автореф. дисс. на соискание учен. степ. канд. искусствовед. М., 1994
Примечания
- ↑ Яков Владимирович Брук, Лидия Ивановна Иовлева — Государственная Третьяковская галерея — Красная площадь, 1998; стр.103
Ссылки
- [www.hermitagemuseum.org/fcgi-bin/db2www/quickSearch.mac/gallery?selLang=Russian&tmCond=%D2%E3%D0%DB%EC&go.x=30&go.y=10 Портреты кисти Жан-Луи Вуаля в коллекциях Эрмитажа]
Отрывок, характеризующий Вуаль, Жан-Луи
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
