Вудаш

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Вудаш (чуваш. вутăш) — духи воды в чувашской мифологии.

В вудашей, по поверьям, превращались утопленники. По одной версии, это полулюди-полурыбы, по другой — такие же существа, как люди, на двух ногах, живут в больших прудах, реках и озерах.

Считалось, что вудаши живут под водой, ведут тот же образ жизни, что и люди. Они имеют семьи, среди них есть и старцы, и младенцы.

В полдень людям нельзя купаться, в это время купаются сами вудаши. В солнечные дни они выходят на берег в обличье красивых черноволосых девушек и усаживаются расчёсывать золотым гребешком свои длинные волосы. В таком виде они и показываются людям. Но те не должны видеть вудашей, потому что духи воды могут утащить их на дно. Однако мужчине, ставшему её возлюбленным, вудаш носила деньги. Вудашей было бы несметное количество, но на рассвете, когда они также выходят на берег полежать, их поедают волки.

Иногда вудаши засыпают на берегу, и если надеть на них крест, они не могут обратно войти в воду. В такие моменты чего у них человек ни попросит, они всё дадут, лишь бы с её шеи сняли крест.

Воздействием вудашей объяснялись болезни (кашель) и бедствия (разрыв плотины).

Вудашу полагалось жертвоприношение. При хождении за водой требовалось благодарить духа воды, возле источника соблюдалось приличное поведение. Согласно некоторым мифам, при постройке водяных мельниц вудаши требовали человеческих жертв. Иногда этих духов отождествляли с Матерью воды (чуваш. «шыв амăшĕ»), Отцом воды («шыв ашшĕ»), Божеством воды («шыв турри») и Водяным шуйтаном («шыври шуйттан»), которым также приносились умилостивительные жертвы.

Термин «вутăш» финно-угорского происхождения.

В мифологии татар вудашу соответствует дух су анасы.

Отрывок, характеризующий Вудаш

Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.