Вудвилл, Энтони, 2-й граф Риверс

Энтони Вудвилл англ. Anthony Woodville<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Уильям Кэкстон (1-й слева) и Энтони Вудвилл (2-й слева) представляют королю Эдуарду IV первую книгу, напечатанную в Англии</td></tr>
2-й граф Риверс
12 августа 1469 — 25 июня 1483
Предшественник:	Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс
Преемник:	титул конфискован в 1485 году восстановлен для Ричарда Вудвилла
2-й барон Риверс
12 августа 1469 — 25 июня 1483
Предшественник:	Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс
Преемник:	титул конфискован в 1485 году восстановлен для Ричарда Вудвилла
8-й барон Скейлз
? — 25 июня 1483
Соправитель:	Элизабет Скейлз (? — 1473)
Предшественник:	Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс
Преемник:	титул конфискован в 1485 году восстановлен для Ричарда Вудвилла
По праву жены
Главный дворецкий Англии
1473 — 1483
Предшественник:	Джон Стаффорд, 1-й граф Уилтшир
Преемник:	Фрэнсис Ловелл, 1-й виконт Ловелл
Рождение:	ок. 1440/1442
Смерть:	25 июня 1483(1483-06-25) замок Понтефракт, Йоркшир, Англия
Род:	Вудвиллы
Отец:	Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс
Мать:	Жакетта Люксембургская
Супруга:	1-я: Элизабет Скейлз 2-я: Мэри Льюис

Энтони Вудвилл (Вудвиль) (англ. Anthony Woodville; ок. 1440/1442 — 25 июня 1483) — 2-й граф и 2-й барон Риверс с 1469 года, 8-й барон Скейлз, кавалер Ордена Подвязки, английский военачальник и писатель, сын Ричарда Вудвилла и Жакетты Люксембургской, родной брат королевы Елизаветы Вудвилл, жены короля Англии Эдуарда IV.

Биография

Происходил из знатного рода Вудвилл. Сначала, как и отец, поддерживал Ланкастеров в Войне роз. В качестве пажа принимал участие в Первой битвы при Сент-Олбансе в 1455 году. Впоследствии выступал уже как рыцарь на стороне Ланкастеров и участвовал в битве при Таутоне. В 1466 году перешёл на сторону короля Эдуарда IV после женитьбы последнего на его сестре Елизавете. Вскоре началась борьба английских феодалов во главе с Ричардом Невиллом, графом Уориком, против Эдуарда IV. После поражения последнего при Эджкот Муре Энтони Вудвилл сопровождал короля в бегстве в Нидерланды. После казни отца, Энтони становится наследником его титулов. В 1470 году вернулся в Англию.

По возвращении участвовал в битве при Барнете. За заслуги перед короной стал кавалером Ордена Подвязки. В 1473 году получил должность советника молодого принца Эдуарда. С этого момента влияние рода Вудвиллов ещё более возросло.

9 апреля 1483 года умер король Эдуард IV, назначив перед смертью на время малолетства своего сына Эдуарда V лордом-протектором Англии своего брата Ричарда, герцога Глостера. Сам Ричард Глостер в это время находился в Мидлгеме на севере Англии и узнал о смерти брата из письма, которое ему отправил Генри Стаффорд, 2-й герцог Бекингем. Родственники королевы Елизаветы, Вудвиллы и Греи, старались не допустить исполнения воли Эдуарда и отстранить от управления Англией Ричарда. Королевский совет, на котором барон Гастингс предложил утвердить Ричарда лордом-протектором, отказался это сделать, причём Вудвилей поддержали и большинство епископов. В то же время Вудвиллы стремились ускорить коронацию малолетнего Эдуарда, который тогда находился в Лудлоу под опекой графа Риверса.

Барон Гастингс известил Ричарда о том, что произошло на совете. Герцог Бекингем же в это время отправился в Нортгемптон на встречу с Ричардом. В Стоуни-Стратфорде ему удалось перехватить конвой, сопровождавший наследника, арестовав графа Риверса и Ричарда Грея — единоутробного брата Эдуарда V. В результате 4 мая Ричард Глостер был утверждён лордом-протектором.

Граф Риверс был обвинён в измене и 25 июня обезглавлен в замке Понтефракт. Его владения и титулы были конфискованы, но после воцарения Генриха VII в 1485 году возвращены Ричарду Вудвиллу, младшему брату Энтони.

Энтони Вудвилл известен также как писатель. Он перевёл с французского языка несколько трудов. А в 1477 году он написал «Изречения и высказывания философов» (англ. Dictes and Sayengis of the Philosophres), ставшую первой книгой, которую напечатал в Англии Уильям Кекстон.

Брак

1-я жена: Элизабет Скейлз (ок. 1446 — 2 сентября 1473), 8-я баронесса Скейлз с 1460, дочь сэра Томаса Скейлза, 7-го барона Скейлза, и Эммы Уолесбург, вдова сэра Генри Буршье. Детей от этого брака не было.

2-я жена: до октября 1480 Мэри Льюис, дочь сэра Генри Льюиса и Элизабет Бофорт. Детей от этого брака не было. После смерти мужа она вышла замуж вторично — за сэра Джорджа Невилла.

Литература

• Устинов В. Г. Столетняя война и Войны Роз. — М.: АСТ: Астрель, Хранитель, 2007. — 637 с. — (Историческая библиотека). — 1500 экз. — ISBN 978-5-17-042765-9.
• Устинов В. Г. Войны Роз. Йорки против Ланкастеров. — М.: Вече, 2012. — 432 с. — (History files). — 2000 экз. — ISBN 978-5-9533-5294-9.

Предки Энтони Вудвилла

Предки Энтони Вудвилла

16. Ричард де Вудвилл               8. Джон Вудвилл                       4. Сир Ричард Вудвилл из Грэфтона                             9. Изабелла Гобион                       2. Ричард Вудвилл, 1-й граф Риверс                                   20. Джон Биттлсгейт               10. Томас Биттлсгейт                       5. Элизабет Джоан Биттлсгейт                             22. Сир Джон де Бошан               11. Джоан де Бошан                       23. Джоан де Бридпорт               1. Энтони Вудвилл                                         24. Ги Люксембургский, граф Линьи               12. Жан Люксембургский, сир де Бовуа                       25. Маго де Шатильон, графиня Сен-Поль               6. Пьер Люксембургский, граф Сен-Поль                             26. Людовик д’Энгиенн               13. Маргарита д’Энгиенн, графиня Бриенн                       27. Джованна де Сансеверино               3. Жакетта Люксембургская                                   28. Бертран де Бо, граф Андрии               14. Франсуа I де Бо                       29. Маргарита д'Ольне               7. Маргарита де Бо                             31. Никколо Орсини, граф ди Нола               15. Свева Орсини                       31. Жанна де Сабран

Ссылки

• [www.tudorplace.com.ar/WOODVILLE.htm#Anthony%20WOODVILLE%20%282%C2%BA%20E.%20Rivers%29 Woodville family] (англ.). Tudor Court. Проверено 18 ноября 2013. [www.webcitation.org/67jzscHnu Архивировано из первоисточника 18 мая 2012].
• [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISH%20NOBILITY%20MEDIEVAL2.htm#ElizabethWydevilledied1492 Earls Rivers 1466-1491 (Wydeville)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 18 ноября 2013.
• [www.thepeerage.com/p10750.htm#i107493 Anthony Woodville, 2nd Earl River] (англ.). Thepeerage. Проверено 18 ноября 2013.

Отрывок, характеризующий Вудвилл, Энтони, 2-й граф Риверс

– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.