Вуд, Эндрю
| Эндрю Вуд | |
 Эндрю Вуд (в центре)в составе группы Mother Love Bone | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Псевдонимы |
Landrew Love Child |
| Коллективы | |
Эндрю Вуд (англ. Andrew Wood, 6 января 1966 — 19 марта 1990) — американский рок-музыкант, вокалист и лидер сиэтлских групп Malfunkshun и Mother Love Bone. Экстравагантные наряды в стиле глэм-рока 70х, напоминающий Роберта Планта вокал и тексты, проповедующие любовь, были отличительными чертами этого музыканта, одного из лучших фронтменов гранжевой сцены.
Биография
С раннего детства Энди мечтал о славе рок-звезды и уже в четырнадцатилетнем возрасте вместе с братом Кевином сформировал команду Malfunkshun, которую впоследствии критики назовут одной из первых команд, к которой применим термин «гранж». В своих текстах Вуд проповедовал любовь ко всему миру в духе хиппи, что было совсем не характерно для андеграунда того времени. На концертах Эндрю одевался в самые экстравагантные наряды и гримировал лицо в стиле Kiss, которых он очень любил. В восемнадцатилетнем возрасте он впервые попробовал героин, а уже в 1986 году заболел из-за этого гепатитом и был отправлен в клинику для наркоманов. Тем временем, Malfunkshun были уже хорошо известны в Сиэтле, но Энди хотелось большего: он собирался стать звездой мирового масштаба.
В 1987 году Эндрю встретился с Джефом Аментом и Стоуном Госсардом, которые тоже мечтали о славе и основал с ними группу Mother Love Bone. Команда начала репетировать и вскоре выпустила первый EP, после чего музыканты принялись за создание полноценного альбома, запись которого продолжалась до осени 1989 года. Однако, в это время у Эндрю вновь начались серьёзные проблемы с героином, и он попал в центр реабилитации алкоголизма и наркомании. Выписавшись оттуда через месяц, он начал посещать встречи обществ анонимных наркоманов.
К началу 1990 года дебютный альбом был готов к выпуску. 16 марта у Эндрю была назначена встреча с одним из работников технического персонала группы, но музыкант на ней не появился. А вечером этого же дня его знакомая пришла к Энди домой и обнаружила его лежащим на кровати без сознания со следом от укола на руке: Вуд ввел себе героин, впервые после 106-дневного перерыва. Ещё два дня он лежал в больнице, подключенный к системе искусственного жизнеобеспечения, но 19 марта врачи констатировали смерть от передозировки и последовавшего за ней кровоизлияния в мозг.
Оставшиеся участники группы решили, что без Вуда продолжать творческую деятельность под вывеской Mother Love Bone бессмысленно, и группа прекратила существование.
Трибьюты
В 1990 году Крис Корнелл из Soundgarden, бывший сосед Вуда по комнате, предложил Аменту и Госсарду записать совместный альбом в память об Эндрю Вуде. Так родился проект Temple Of The Dog, названный в честь строчки из песни Mother Love Bone «Man Of Golden Words».
В 1992 году Джерри Кантрелл написал об Эндрю Вуде песню «Would?», которая стала хитом Alice in Chains и вошла в альбом «Dirt», а также в саундтрек к культовому сиэтлскому фильму "Singles".
В 1995 Госсард выпустил «Return To Olympus» — сборник демозаписей Malfunkshun периода 1986—1987 годов.
В 2005 режиссёр Скотт Бэрбор снял об Эндрю Вуде документальный фильм «Malfunkshun: The Andrew Wood Story», премьера которого состоялась на Сиэтльском Международном кинофестивале.
Группы
Malfunkshun (1980—1988)
Mother Love Bone (1988—1990)
| ||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Вуд, Эндрю"
Отрывок, характеризующий Вуд, Эндрю
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
