Вуич, Николай Иванович

Николай Иванович Вуич

Никола́й Ива́нович Ву́ич (20 марта 1863 — 30 марта 1917, Петроград) — помощник управляющего делами Комитета министров в 1901—1906 гг., сенатор, гофмейстер.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии. Сын генерал-майора Ивана Васильевича Вуича (1813—1884) и Павлы Николаевны Лори.

По окончании Императорского училища правоведения в 1883 году, поступил на службу в канцелярию 1-го департамента Сената. Занимал должности помощника обер-секретаря (1888—1893) и обер-секретаря (1893—1898) означенного департамента.

В 1898 году был назначен начальником отделения канцелярии Комитета министров, а в 1901 году — помощником управляющего делами Комитета министров. К столетию этого учреждения составил исторический обзор деятельности Комитета министров в первые восемь лет царствования Николая II (1902). Был пожалован в гофмейстеры 6 декабря 1904 года. Осенью 1905 года, временно исправляя должность управляющего делами Комитета, стал непосредственным свидетелем возникновения Манифеста 17 октября. По просьбе графа Витте, изложил историю подписания манифеста в особой записке, которая была напечатана во 2-м томе Архива русской революции.

Камер-юнкер (1895), камергер (1899), действительный статский советник (1901), в должности гофмейстера (1903), гофмейстер (1904).

22 апреля 1906 года назначен сенатором, присутствующим в 1-м департаменте Сената. В годы Первой мировой войны состоял членом Романовского комитета.

Умер 30 марта 1917 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Семья

С 6 февраля 1894 года был женат на Елизавете Вячеславовне Плеве, дочери министра внутренних дел В. К. Плеве. Их дети:

• Вячеслав (1896—1919), воспитанник Александровского лицея (1916), штабс-капитан лейб-гвардии Преображенского полка. Участник Белого движения на Восточном фронте, убит 19 ноября 1919 года.
• Юрий (1902—1917), учащийся Пажеского корпуса. Убит революционной толпой в октябре 1917 года.
• Сергей (р. 1904)
• Ольга (р. 1895)

Награды

• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1906);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1911).

• медаль «В память царствования императора Александра III»
• медаль «В память коронации императора Николая II»
• медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых»

Источники

• Список чинам ведомства Министерства юстиции. Исправлен по 23-е февраля 1894. — Санкт-Петербург, 1894. — С. 14.
• Список гражданским чинам первых трех классов. Исправлен по 1 сентября 1914 года. — Пг., 1914. — С. 284.
• Мурзанов Н. А. Словарь русских сенаторов, 1711—1917 гг. — СПб., 2011. — С. 95.
• Н. Л. Пашенный [genrogge.ru/isj/isj-257-6.htm#see130 Императорское Училище Правоведения и Правоведы в годы мира, войны и смуты.] — Мадрид, 1967.

Отрывок, характеризующий Вуич, Николай Иванович

В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.