Вуковарский десант

Вуковарский десант 1944 года
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата	8 декабря—10 декабря 1944 года
Место	район Вуковара, Югославия
Итог	Эвакуация десанта
Противники
СССР НОАЮ Третий рейх
Командующие
Ф. И. Толбухин С. Г. Горшков
Силы сторон
свыше 2 000 человек неизвестны
Потери
527 убитых, 520 раненых, потоплены 2 бронекатера по советским источникам до 3000 убитыми

Вуковарский десант 8 — 10 декабря 1944 года — тактический советско-югославский десант, высаженный кораблями Дунайской военной флотилии в ходе операции по освобождению Югославии.

План операции

В начале декабря 1944 года в ходе Будапештской наступательной операции часть сил 3-го Украинского фронта (командующий Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин) вела наступательные бои в районе венгерско-югославской границы, обеспечивая с юга поддержку войск на направлении главного удара. На Дунае с наступавшими войсками тесно взаимодействовала Дунайская военная флотилия.

По плану операции десант должен был высадиться в районе Вуковара и занять город, перерезать прибрежное шоссе, оттянуть на себя силы врага. Одновременно войска 68-го стрелкового корпуса 3-го Украинского фронта и 12-го армейского корпуса Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ) должны были той же ночью прорвать оборону противника, к рассвету обойти Вуковар с юго-запада и соединиться с десантом. С учетом того, что Вуковар находился в 37 километрах от линии фронта в пересеченной горно-лесистой местности, такая задача для войск была чрезмерной. Возможно, на такое решение командования повлияли успехи войск фронта в Белградской операции, но теперь противник сумел подготовиться к обороне.

Высадка десанта

В десант были выделены 305-й батальон морской пехоты флотилии (командир майор Д. Д. Мартынов), 8 отдельный гвардейский пулемётно - артиллерийский батальон (командир гвардии подполковник С. А. Маричев) из состава 1-го гвардейского Николаевского Краснознаменного укрепленного района 3-го Украинского фронта, 5-я пехотная бригада НОАЮ — всего более 2 000 человек. Высадку производили катера 2-й бригады речных кораблей. Руководство десантной операцией осуществлял командующий флотилией вице-адмирал С. Г. Горшков.

Подход кораблей и высадка десанта были внезапными для противника. Вскоре после перехвата десантом шоссе к месту боя выдвинулась немецкая танковая колонна. В тяжелом бою были подбиты 4 немецких танка. Затем части десанта ворвались в Вуковар. В тяжелом ночном бою была занята значительная часть города, захвачены ещё 2 исправных танка. Был создан плацдарм в 3 километра по фронту и в 2 километра в глубину.

Однако наступавшие на сухопутном фронте войска после первоначального продвижения были остановлены противником и не смогли прорваться к Вуковару. По приказу командования десант перешёл к обороне. Против него были брошены превосходящие силы противника - до 70 танков и самоходных орудий, более 5 000 солдат. Основные бои разгорелись на примыкающих к реке флангах, где противник пытался отрезать десант от Дуная. Здесь большую помощь бойцам оказали корабли флотилии – их действия огнём поддерживали 9 бронекатеров и 4 миномётных катера (с смонтированными на них реактивными установками «катюша»). Кроме того, в поддержку десанта действовали береговые батареи флотилии из-за Дуная (в составе десанта имелось несколько корректировщиков огня с рациями).

Всего было отражено до 20 атак. Ввиду неудачного наступления сухопутных войск по предложению командующего флотилией десант был снят 10 декабря. Противник пытался уничтожить его в момент эвакуации, поэтому она происходила в жестоком непрерывном бою. Тем не менее, десант был вывезен кораблями флотилии в полном составе. Потери в бою составили 527 человек погибшими (в том числе 87 человек из состава 8-го гвардейского опаб 1-го гвардейского ур), около 1200 (в том числе 520 раненых) были эвакуированы. Потери в кораблях составили 2 бронекатера (БК-338, БК-321) потопленными вражеской артиллерией.

Десантная операция не привела к успеху ввиду неудачного наступления сухопутных войск. Тем не менее, действия кораблей и десантников были организованы правильно, что позволило им трое суток вести тяжелый бой с превосходящим врагом и устойчиво оборонять занятый плацдарм. В бою личный состав советских и югославских частей продемонстрировал массовый героизм, получил хорошую школу взаимодействия. Имели место случаи, когда советским офицерам и даже солдатам приходилось брать на себя командование югославскими подразделениями.

За мужество и героизм в этой операции 5 морякам флотилии присвоено звание Героя Советского Союза. Шестая – медсестра Екатерина Михайлова (Дёмина) – удостоена этого звания в 1990 году. Несколько сот бойцов были награждены советскими и югославскими орденами.

Вуковар был освобожден только в апреле 1945 года, причем и тогда катера Дунайской флотилии высаживали здесь десант.

Источники и литература

• [militera.lib.ru/memo/russian/sverdlov_av/02.html Сверлов А. В. «Воплощение замысла»]

Отрывок, характеризующий Вуковарский десант

– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.