Вукотич, Милена Петровна
| Милена Петрович-Негош | |
| Милена Петровић-Његош | |
 | |
| Имя при рождении: |
Милена Вукотич (Вукотић) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Место смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: |
Елена Войводич (Јелене Војводић) |
| Супруг: | |
| Дети: |
сыновья: Данило Александр, Мирко, Пётр |
| Награды и премии: |
|
Милена Вукотич (27 апреля 1847,Чево — 16 марта 1923, Антиб, Франция) была княгиней и королевой Черногории до 1918 года, жена короля Николы I.
Содержание
Ранняя жизнь
Родилась в селе Чево. Милена была дочерью воеводы Петра Вукотича (1826—1904) и Елены (от рождения Войводич). Её отец был одним из крупнейших землевладельцев в Черногории и близким другом Мирко Петровича-Негоша, с которым сражался в войнах 1850-х годов. Двое друзей решили закрепить свой союз брачным союзом своих детей. В 1853 году, Милена, в возрасте всего лишь шести лет, была обручена с единственным сыном Мирко, Николой (которому было двенадцать лет). Никола был племянником и наследником бездетного князя Черногории Данило I. В 1856 году, после смерти её матери, Милена была направлена в Цетинье учиться. Выросшая в достаточно зажиточной семье Черногории, она была неграмотной. Между 1856 и 1860 она росла в семье Мирко Негоша, который заменил ей отца, мало общалась с его дочерью Анастасией. За эти четыре года она стала близка к своей новой семье. Король Никола писал впоследствии: «Мой отец и мать любили её как свою собственную дочь». "Мой покойный дядя (Князь Данило), также любил её, и относился к ней как к своему собственному ребёнку, и она показывала им свою любовь и уважение во всех отношениях. Она была очень красивая, милая, добрая, нежная и благочестивая. " В те годы Милена редко видела своего будущего мужа. Будучи на шесть лет старше её, Никола тем временем получал образование сначала в Триесте, а затем в Париже.
Брак
Убийство князя Данилы 12 августа 1860 года, неожиданно сделало Николу князем Черногории в возрасте восемнадцати лет. Вскоре после этого, он сам был близок к смерти из-за пневмонии. Когда он вернулся, было решено устроить его брак как можно скорее в целях обеспечения Черногории наследником. Отец Милены приехал в Санкт-Петербург и сообщил о браке императору Александру II, правителю России — самого главного союзника и помощника Черногории. 8 ноября 1860 года, в возрасте 13 лет, Милена вышла замуж за князя Николу I (19 лет), который стал королём в 1910 году. Свадьба была простой и была проведена в Влахской церкви в долине Ловчен, брак был политическим. Семья Милены сыграла важную роль в политике Черногории и подружилась с домом Петрович-Негош, семьёй её мужа.
В столь раннем подростковом возрасте принцессе было трудно выполнять обязанности супруги. Она была неопытной и одинокой фигурой, изначально заслоняемой от князя Даринкой, вдовой князя Данило, которая была близка к Николе. В течение четырех первых лет брака супруги не имели детей. Милена в совершенстве овладела сербским языком и выучила французский. Позже она утвердила свою позицию в качестве близкой советчицы князя. В 1865 году Милена родила первого из двенадцати детей. Между 1865 и 1869 годами она родила одну за одной четырёх дочерей, первый сын князя, принц Данило, родился в 1871 году, а за ним ещё семь детей. Её отношения с мужем со временем утвердились, и она стала уважаемой и влиятельной. Когда её муж был в отъезде с визитами в Австро-Венгрию и в Россию в зиму 1868 −1869, Милена занималась государственными делами.
Дети
У неё с Николой было двенадцать детей:
- Зорка (1864—1890)
- Милица (1866—1951)
- Анастасия (1868—1935)
- Мария (1869—1885)
- Данило (1871—1939)
- Елена (1873—1952)
- Анна (1874—1971)
- София (1876—1876)
- Мирко (1879—1918)
- Ксения (1881—1960)
- Вера (1887—1927)
- Пётр (1889—1932)
Предки
| Перк Вукотич | ||||||||||||||||
| Стеван Вукотич | ||||||||||||||||
| Петр Вукотич | ||||||||||||||||
| Милена Вукотич | ||||||||||||||||
| Елена Войводич | ||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Вукотич, Милена Петровна"
Литература
- Хоустон, Nikola & Milena
Отрывок, характеризующий Вукотич, Милена Петровна
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
