Вулси, Роберт Джеймс
| Роберт Джеймс Вулси (младший) Robert James Woolsey Jr. 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 5 февраля 1993 года — 10 января 1995 года | ||||
| Президент: | Билл Клинтон | |||
| Предшественник: | Роберт М. Гейтс | |||
| Преемник: | Джон М. Дейч | |||
| Рождение: | 21 сентября 1941 (82 года) Талса, Оклахома, США | |||
| Образование: | Стэнфордский университет (1963) Оксфордский университет (1965) Йельский университет (1968) | |||
Роберт Джеймс Вулси (младший) (англ. R. James Woolsey, Jr., род. 21 сентября 1941) — американский политик, директор Центральной разведки и глава Центрального Разведывательного Управления (1993—1995), бывший председатель Попечительского совета Freedom House. В настоящее время попечитель и консультант CSIS, советник IAGS.
Биография
Джеймс Вулси родился в г. Талса, штат Оклахома. В 1963 году окончил Стэнфордский университет со степенью бакалавра, в 1965 году — Оксфордский университет со степенью магистра, в 1968 году — Йельскую высшую школу правоведения (Yale Law School) со степенью бакалавра юриспруденции.
В 1969—1970 годах был советником американской делегации на американо-советских переговорах по ограничению стратегических наступательных вооружений в Хельсинки и Вене. В 1977—1979 годах был заместителем командующего ВМС США. В 1983—1986 годах был представителем США на переговорах в Женеве по сокращению стратегических вооружений, в 1989—1991 годах — послом делегации США по ограничению обычных сил и вооружений в Европе.
В 1993 году Билл Клинтон назначил Вулси директором Центральной разведки и главой ЦРУ. В 1995 году после ареста сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса, работавшего на разведку России, Вулси подал в отставку.
Был председателем доверительного совета неправительственной организации Freedom House. Является членом ряда организаций, в частности, Американского комитета за мир в Чечне и Центра стратегических и международных исследований.
В 1999 году совместно с перешедшим на сторону США бывшим майором КГБ В. И. Шеймовым организовал совместную компанию Invicta Networks, специализирующуюся на технических вопросах безопасности передачи информации.[1][2]
Политические выступления
В одном из интервью Вулси сказал, что власть Путина «подходит к тому рубежу, за которым Россию ждёт фашизм»[3][неавторитетный источник?]. В интервью Financial Times Вулси осудил нарушение прав человека в Чеченской республике и ограничение свободы слова в России[4][неавторитетный источник?].
В июле 2006 года призвал начать бомбардировки Сирии.
Напишите отзыв о статье "Вулси, Роберт Джеймс"
Примечания
- ↑ [www.invictanetworks.com/management.html Invicta Network, Management Team]
- ↑ [review.zdnet.com/AnchorDesk/4520-6033_16-4205987.html KGB vet targets hackers]
- ↑ [www.inosmi.ru/translation/222954.html Джеймс Вулси: «Для меня критика Путина — как орден»] — Radio Free Europe, 12 октября 2005 — Перевод на InoSMI.ru
- ↑ [www.inosmi.ru/translation/194510.html Джеймс Вулси: Не допустить сползания путинской России к автократии // The Financial Times, 25 сентября 2003]
Ссылки
- [web.archive.org/web/20070907170430/www.inosmi.ru/print/224749.html 'Свобода' — просто еще одно имя фашизма.]
- [nuclearno.ru/text.asp?10175 Бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси: Если выбор для мира будет сформулирован так: либо Иран как ядерная держава, либо применение силы, мы обязаны будем прибегнуть к последнему.]
- [www.globalsecurity.org/military/library/report/2002/021116-ww4.htm Woolsey’s World War IV speech]
- [www.sourcewatch.org/index.php?title=James_Woolsey Биография Джеймса Вулси] (англ.)
- [www.agentura.ru/experts/woolsey/ Битва с драконом закончилась. Началась погоня за змеями]
|
|||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Вулси, Роберт Джеймс
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
