Вульф, Виталий Яковлевич

Виталий Яковлевич Вульф
Научная сфера:	искусствоведение, литературоведение, театроведение
Место работы:	Институт сравнительной политологии РАН
Учёная степень:	доктор исторических наук; кандидат юридических наук
Известен как:	автор и ведущий программы «Мой серебряный шар»
Награды и премии:

Вита́лий Я́ковлевич Вульф (23 мая 1930, Баку — 13 марта 2011, Москва) — российский искусствовед, театровед, киновед и литературовед, переводчик, критик. Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (1998). Автор и ведущий программы «Мой серебряный шар».

Биография

Виталий Вульф родился, по официальным данным, в 1930 году, по собственному его свидетельству — в 1932-м. Его отец, Яков Сергеевич Вульф, был известным адвокатом в Баку (умер в январе 1956 года). Мать Вульфа — Елена Львовна Беленькая окончила Бакинский университет и была преподавателем русского языка; умерла в 1974 году.

Виталий Яковлевич мечтал поступить в ГИТИС. Однако его отец настаивал, чтобы он получил «серьёзное» образование. Поэтому после окончания школы Виталий Вульф поступил в МГУ на юридический факультет.

Когда Виталий Вульф окончил университет, он, как полагал, из-за своего еврейского происхождения не мог найти работу по специальности. Четыре раза он пытался поступить в аспирантуру. В 1957 году Вульф стал аспирантом. Работал в адвокатуре. В 1961 году он защитил во Всесоюзном институте юридических наук диссертацию на соискание степени кандидата юридических наук на тему «Обязанность доказывания в советском уголовном процессе».

Всё это время Виталий Вульф продолжал любить театр и интересоваться им, почти ежедневно он посещал спектакли МХАТа, Малого театра, Театра им. Вахтангова, Театра им. Маяковского.

С 1962 года у Виталия Вульфа сложились дружеские отношения со многими деятелями театра «Современник». Он общался с Олегом Ефремовым, Галиной Волчек, а с директором театра Леонидом Эрманом они стали близкими друзьями. Именно впечатления от встреч со многими деятелями театра использовал Вульф в своих книгах, статьях, эссе и телевизионных передачах.

С 1967 по 1997 год Виталий Вульф работал в Институте международного рабочего движения АН СССР (после 1991 — Институт сравнительной политологии РАН). Он изучал молодёжное сознание в странах Запада. В это же время он начал заниматься американским театром. В 1989 году защитил диссертацию на соискание степени доктора исторических наук на тему «Отражение общественно-политических противоречий и социальных движений в культуре США».

В 1992 году Виталий Вульф уехал в США, где два года преподавал на театральном факультете Нью-Йоркского университета. Он читал лекции на тему «Чехов и театр», «История русской драматургии», «Сталин и театр».

В 1970-е годы Виталий Вульф начал публиковать в прессе статьи и книги о театре и деятелях театра. В 1982 году вышла первая книга Вульфа «От Бродвея немного в сторону, 1970-е гг.» (с подзаголовком «Очерк о театральной жизни США, и не только о ней»).

С 1972 года Виталий Вульф занимался переводами англо-американской драматургии. Он переводил пьесы Юджина О’Нила, Эдварда Олби, Сомерсета Моэма, Теннесси Уильямса. Пьесы в переводе Вульфа шли и идут на сценах МХАТа, Театра имени Маяковского, Театра имени Моссовета, «Современника», Малого театра, Московского драматического театра им. Н. В. Гоголя. Всего Вульф перевёл около 40 пьес, большая часть из них в соавторстве с другом Александром Чеботарём.

С 1990 года Виталий Вульф начал вести телевизионные передачи. Первым его телевизионным рассказом был рассказ об актрисе М. И. Бабановой.

С 1994 года на телевидении начала выходить авторская программа Виталия Вульфа «Серебряный шар» (с 2003 года — «Мой серебряный шар»). В книге «Влад Листьев. Пристрастный реквием» рассказано, что передача появилась по инициативе Владислава Листьева и Альбины Назимовой. Первыми героями передачи были актёры и писатели, позже героями передачи становятся также и политические деятели. В своих передачах Виталий Вульф рассказывал о Марлен Дитрих, Грете Гарбо, Франсуазе Саган, Уинстоне Черчилле, Франклине Рузвельте, Шарле де Голле, Ольге Чеховой, Алле Тарасовой, Ангелине Степановой, Александре Фадееве, Максиме Горьком, Марине Цветаевой, Олеге Ефремове, Марине Ладыниной, Екатерине Фурцевой, Татьяне Дорониной, Валентине Караваевой, Юрии Григоровиче, Иве Монтане, Валентине Гафте, Марии Мироновой, Николае Цискаридзе, о русской эмиграции в Ницце.

Виталий Вульф был членом Союза театральных деятелей России.

С 2001 по 2003 годы в соавторстве с Серафимой Чеботарь Виталий Яковлевич вёл рубрику «Кумиры. Легенды» в русском выпуске журнала «L’Officiel». С 2005 года они выпустили семь биографических сборников о выдающихся людях прошлого. С 21 ноября 2007 года Виталий Вульф был главным редактором радио «Культура» (ВГТРК). Жил и работал в Москве.

15 февраля 2011 года Виталий Вульф был госпитализирован в больницу им. Боткина в Москве. 11 марта его состояние ухудшилось и он был переведён в реанимационное отделение. 13 марта 2011 года Виталий Вульф скончался. Похороны прошли 16 марта на Троекуровском кладбище в Москве.

30 сентября 2012 года на могиле Виталия Вульфа на Троекуровском кладбище был открыт памятник работы А. Боровского.

Награды

• Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (14 марта 2010 года) — за большой вклад в развитие отечественной культуры и телерадиовещания, многолетнюю плодотворную деятельность
• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (27 ноября 2006 года) — за большой вклад в развитие отечественного телерадиовещания и многолетнюю плодотворную деятельность
• Орден Почёта (19 мая 2003 года) — за многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры и искусства
• Заслуженный деятель искусств Российской Федерации (26 января 1998 года) за заслуги в области искусства
• Благодарность Президента Российской Федерации (23 мая 2005 года) за многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры
• Лауреат Национальной премии ТЭФИ.

Библиография

• Вульф В. От Бродвея немного в сторону: Очерки о театральной жизни США, и не только о ней, 70-е годы. — М.: Искусство, 1982.
• Вульф В. А. И. Степанова — актриса Художественного театра. — М.: Искусство, 1985.
• Вульф В. (составитель и редактор) Письма. Николай Эрдман. Ангелина Степанова. — М.: Иван-Пресс, 1995.
• Вульф В. Идолы, «звёзды», люди. — М.: Искусство, 1995.
• Вульф В. Звёзды трудной судьбы. — М.: Знание, 1997.
• Вульф В. Театральный дождь. — М.: Знание, 1998.
• Вульф В. Серебряный шар. Преодоление себя. Драмы за сценой. — М.: Авантитул, Олма-Пресс, 2003.
• Вульф В., Чеботарь С. Женское лицо России. — М.: Эксмо, Яуза, 2005.
• Вульф В., Чеботарь С. Женское лицо Запада. — М.: Яуза, 2006.
• Вульф В., Чеботарь С. Музы и жены. — М.: Эксмо, Яуза, 2006.
• Вульф В., Чеботарь С. Великие женщины ХХ века. — М.: Эксмо, Яуза, 2009.
• Вульф В., Чеботарь С. Кумиры ХХ века. — М.: Текстура-пресс, Эксмо, Яуза, 2009.
• Вульф В., Чеботарь С. Великие имена ХХ века. — М.: Текстура-пресс, Эксмо, Яуза, 2010.
• Вульф В., Чеботарь С. Женщины, изменившие мир. — М.: Эксмо, 2010.
• Вульф В., Чеботарь С. Женщины-легенды. Они покорили мир. — М.: Эксмо, 2011.
• Вульф В., Чеботарь С., Дегтярёва В. Неотразимые женщины. — М.: Текстура-пресс: Эксмо: Яуза, 2011.

Ссылки

• Интервью [echo.msk.ru/programs/dithyramb/508821-echo/ Виталия Вульфа] — радио «Эхо Москвы»
• Интервью [www.kino-teatr.ru/teatr/person/125 Виталия Вульфа газете «Европеец» (Голландия)] — kino-teatr.ru
• Интервью [www.iskusstvo-tv.ru/Imena/V-vulf_2005.htm Виталия Вульфа программе «Избранное»] — Интернет-телеканал «Искусство ТВ»
• Интервью [www.jewish.ru/culture/cinema/2009/05/news994273796.php Виталия Вульфа] — Jewish.ru
• Некролог [www.artrepriza.ru/hron/460-na-yazyke-bolshogo-originala.html Виталию Вульфу «На языке большого оригинала»] — Е. Н. Понасенков

Отрывок, характеризующий Вульф, Виталий Яковлевич

– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.