Выборгский замок
| Замок | |
| |
| Страна | Россия |
| Город | Выборг |
| Основатель | Торгильс Кнутссон |
| Первое упоминание | 1293 |
| Дата основания | 1293 |
| Строительство | 1293—1894 годы |
| Статус |  Объект культурного наследия РФ № 4710055000
|
Вы́боргский за́мок (фин. Viipurin linna, швед. Wiborgs slott) был возведён на небольшом острове (170 х 122 м) в Финском заливе. Является древнейшим из выборгских укреплений — он восходит к XIII веку. В России это один из немногочисленных полностью сохранившихся памятников западноевропейского средневекового военного зодчества.
Содержание
История
Выборгский замок был основан шведами в 1293 году, в ходе Третьего крестового похода на Карельскую землю. По средневековой русской терминологии: на землю племени корела — союзника Великого Новгорода. Как показали археологические раскопки 1980-х годов, ранее на Замковом острове располагался укрепленный пункт карел, разрушенный взявшими его шведами. По решению регента шведского короля Торгильса Кнутссона, на Замковом острове построен был мощный замок, получивший название Выборг. Шведы окружили возвышенную часть острова стеной, а в центре возвели каменную башню, квадратную в плане. Высокая дозорная и боевая башня наречена была в честь норвежского короля, крестителя Скандинавии Олава Святого. Башня эта долгое время считалась самым высоким донжоном Скандинавии. Толщина крепостных стен составляла 1,5—2 метра, а толщина стен башни — 4 м. Сверху стены завершались зубцами, а по периметру шла навесная деревянная галерея, боевой ход. Выборгский замок стал центром Выборгского лена, надёжным форпостом распространения шведского влияния на земли Карельского перешейка, оставаясь неприступным вплоть до 1710 года.
Новгородская республика не желала мириться с потерей карельских земель, и уже в 1294 году дружина Новгорода Великого осадила Выборг, но взять его новгородцы не смогли. Неудачным был и военный поход против шведов в 1322 году: войско под предводительством князя Юрия Данииловича безуспешно простояло под стенами замка целый месяц, несмотря на применение камнемётных машин. В 1323 году, по Ореховецкому мирному договору Новгорода и Швеции, граница между ними была установлена по реке Сестре, часть Карельского перешейка вместе с Выборгом отошла к Швеции.
В 1442—1448 годах наместник короля Карл Кнутссон Бунде, как сообщает хроника того времени, «потратил много средств на строительство крепости… создал красивейшие палаты, покрыл их крышей, заставил построить вокруг стену с зубцами, более красивого замка нельзя найти…». По периметру острова была возведена оборонительная стена, образовавшая т. н. «нижний двор» замка. Внешняя стена включала в себя несколько квадратных в плане боевых башен (Пожарная, Сторожевая, Новая, Башмачника).[1] Когда Бунде стал королём Швеции, сменившие его на посту наместника Эрик Аксельссон Тотт и Стен Стуре Старший продолжили обустройство замка и совершенствование укреплений. Была построена первая круглая в плане башня, получившая название Райской. Были также обновлены рыцарские залы и парадные комнаты. В зданиях появились изразцовые печи, стены башни св. Олава (англ.) были обшиты деревянными панелями, верхний двор замостили камнем. Эрик Аксельссон Тотт также окружил город, выросший на полуострове перед замком, каменной стеной с 9 башнями и 2 бастионами, земляным валом и рвом, наполненным водой. Старый замок постепенно превратился в тыловую позицию крепости.[2].
Новый этап серьёзных строительных работ начался после того, как в 1556 году замок посетил шведский король Густав Ваза. Башни и здания вновь перестраиваются. Береговая линия дополнительно укрепляется деревянными шканцами и больверками. В 1564 году главная башня надстраивается до 7 этажей, причем верхняя часть получила восьмигранную форму с прорезанными в трехметровых стенах пушечными бойницами, позволявшими вести круговой обстрел. В кладке донжона впервые используется кирпич. Облик, который башня получила в этот период, в основном сохранился до наших дней. Лишь перестраивается внутренность башни и несколько раз меняется сильно страдавший от пожаров XVII — XIX веков верх.
В конце XVI — начале XVII века подвергается основательной перестройке предмостное укрепление замка. Сначала вместо деревянных шканцев и временного бастиона сооружаются облицованные камнем валы, а потом все предмостные сооружения объединяются в дом наместника — самое роскошное и надежное здание в Выборге того времени. На острове вырыто несколько прудов, в одном из которых архитектор Вевель устраивает фонтан. Во второй половине XVII века вдоль внешней северо-западной стены строятся каменные казармы.
12 (23) июня 1710 года, после более чем двухмесячной осады и бомбардировок, город был взят войсками Петра I и последний шведский комендант города полковник Магнус Шернстроле сдался на милость победителя. [3] Потерпевший значительный урон замок интенсивно ремонтируется, однако после строительства в конце XVI века Рогатой крепости и Анненских укреплений во второй половине XVIII века, надежно прикрывших город со стороны Швеции, военное значение замка стремительно идет на убыль, его начинают использовать для размещения гарнизона.
В 1856 году в замке был организован праздничный фейерверк по случаю открытия Сайменского канала, закончившийся грандиозным пожаром. После пожара замок три с половиной десятилетия пустовал.
После пожаров 1834 и 1856 годов большая часть сооружений была разрушена, а оставшиеся перепрофилировались под склады. В здании казарм размещается тюрьма, где, в частности, содержались в заточении декабристы П. А. Муханов, И. А. Анненков, М. Ф. Митьков и М. С. Лунин. В 1860 году замок официально был признан негодным к обороне, и его вывели из подчинения военному министерству.
В конце XIX века — начале XX века архитектор Ю. Аренберг разработал проект организации в замке исторического музея, однако его осуществление затянулось и не было доведено до конца. В 1888 году император Александр III предписал Военному министерству произвести ремонт замка и приспособить оный под свои нужды. Было выделено 460 тыс. рублей на проведение масштабной реконструкции замка.
Восстановление и реконструкция замка были проведены в 1891—1894 годах российским Военно-инженерным ведомством, под руководством инженер-полковника Э. Лезедова. Внешние очертания замка почти не изменились, но была радикально изменена внутренняя планировка его помещений: стрельчатые и полуциркульные своды заменены балочными перекрытиями, появились новые оконные проёмы (но уже без средневековых каменных скамеек в нишах), другие уровни этажей и стены без каминов и очагов. У входа в башню было построено гранитное крыльцо, а внутри башни — металлическая лестница для подъема на смотровую площадку. В таком виде замок дошёл до наших дней.
Во время войн 1939—1944 годов замок пострадал не сильно, разве что от нескольких пожаров, и после победы был передан советским военным.
В 1964 году министерство обороны СССР передало замок под будущий музей, который открылся в 1970 году, после тщательного изучения ансамбля и проведения архитектурно-археологических работ Эстонским реставрационным управлением под руководством архитектора Х. И. Потти, искусствоведа Е. А. Кальюнди и при научной консультации доктора исторических наук П. А. Рапопорта. С 2000 года музей называется Государственным музеем «Выборгский замок».
Напишите отзыв о статье "Выборгский замок"
Литература
- Михаил Васильев. [www.188800.ru/1710/001.htm Осада и взятие Выборга русскими войсками и флотом в 1710 г]. — Москва: Воениздат, 1953. — 104 с.
Примечания
- ↑ [www.allmuseums.spb.ru/mus_viborg/exposition.shtml Хроники Карла, XV в.] Государственный музей «Выборгский замок»
- ↑ [almanachtur.ru/fortress/p2_articleid/188 Выборгский замок]. Туристический альманах «Россия». [www.webcitation.org/5w2ZzXREi Архивировано из первоисточника 27 января 2011].
- ↑ [www.188800.ru/1710/007_2.htm Михаил Васильев. Осада и взятие Выборга русскими войсками и флотом в 1710 г. — Москва: Воениздат, 1953. — 104 с.].
Ссылки
- [vbrg.ru История Выборга]
- [vbrg.ru/articles/gosudarstvennyjj_muzejj_vyborgskijj_zamok/ Государственный музей «Выборгский замок»]
- [getpath.ru/articles/viborgs_castle Описание замка. Как добраться и что посетить внутри]
- [timeago.ru/festivali/uchastnikam/festival-vyborgskii-zamok-2012.html Ежегодные рыцарские фестивали в Выборгском замке]
- [www.may-tree.ru/index.html Ежегодный фестиваль «Майское дерево» в Выборгском замке]
- [леноблмуз.рф Официальный сайт музеев Ленинградской области]
Отрывок, характеризующий Выборгский замок
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
