Выборы в Европейский парламент в Румынии (2014)
2014 | |||
---|---|---|---|
25 мая | |||
Глава партии: | Корина Крецу | Норика Николай | Теодор Столожан |
Партия: | Социал-демократическая партия | Национальная либеральная партия | Демократическая либеральная партия |
Коалиция: | Прогрессивный альянс социалистов и демократов | Альянс либералов и демократов за Европу | Европейская народная партия |
Прошлое число мест: | 11 | 5 | 10 |
Мест получено: | 16 (▲5) | 6 (▲1) | 5 (▼5) |
Глава партии: | Юлиу Винклер | Кристиан Перда | Аурелиан Павелеску |
Партия: | Демократический союз венгров Румынии | Партия народного движения | Христианско-демократическая национальная партия крестьян |
Коалиция: | фракция Европейская народная партия | ||
Прошлое число мест: | 3 | новая партия | 0 |
Мест получено: | 2 (▼1) | 2 |
Выборы в Европейский парламент в Румынии прошли 25 мая 2014 года[1] одновременно с конституционным референдумом. На выборах була избрана румынская делегация, состоящая из 32 депутатов.
По сравнению с предыдущими европейскими выборами 2009 года делегация Румынии была уменьшена с 33 до 32 депутата, так как в результате подписания Лиссабонского договора в декабре 2009 года общее количество мест Европарламента ограничено 751 депутатом.
Содержание
Результаты
- Альянс социал-демократов и консервторов и националистов 37,40 % −12 мест
- Партия национал-либералов 14,86 %- 6 мест
- Партия либерал-демократов 12,23 % — 5мест
- Демократический сюз Венгров 6,47 % −2 места
- Народная партия 6,21 % −2 места
- Независимый кандидат 6,92 % — 1 место
См. также
Напишите отзыв о статье "Выборы в Европейский парламент в Румынии (2014)"
Примечания
- ↑ [www.europarl.europa.eu/news/en/pressroom/content/20130218IPR05909/html/EP-seats-after-2014-elections-no-member-state-loses-more-than-one-plan EP seats after 2014 elections: «no member state loses more than one» plan]
Ссылки
- [www.bec2014pe.ro/ Центральное избирательное бюро] (рум.)
|
Отрывок, характеризующий Выборы в Европейский парламент в Румынии (2014)
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.