Президентские выборы в Казахстане (2011)

← 2005   2015 →
Выборы президента Казахстана

3 апреля 2011 года
Явка избирателей:	89,98 %
Кандидат:	Н. А. Назарбаев
Партия:	НДП «Нур Отан»
Голосов:	7 850 958 (95,55 %)
Прочие кандидаты:	Г. Е. Касымов (1,94 %) Ж. А. Ахметбеков (1,36 %) М. Х. Елеусизов (1,15 %)

Внеочередные выборы президента Республики Казахстан (каз. Қазақстан Республикасы Президентінің кезектен тыс сайлауы) состоялись 3 апреля 2011 года согласно Указу президента № 1149 от 4 февраля 2011 года «О назначении внеочередных выборов президента Республики Казахстан». В качестве кандидатов на пост президента Казахстана были зарегистрированы: действующий президент страны Нурсултан Назарбаев, секретарь центрального комитета Коммунистической народной партии Казахстана Жамбыл Ахметбеков, председатель Партии патриотов Казахстана, депутат сената парламента Гани Касымов и лидер экологической организации «Табигат» Мэлс Елеусизов.

5 апреля ЦИК РК объявила окончательные итоги выборов, согласно которым действующий президент Нурсултан Назарбаев набрал 95,55 % голосов избирателей, Гани Касымов — 1,94 % голосов, Жамбыл Ахметбеков — 1,36 %, Мэлс Елеусизов — 1,15 %.

Назначение внеочередных выборов

23 декабря 2010 года в Усть-Каменогорске было организовано собрание с целью создания инициативной группы, которая предложила бы всем казахстанцам продлить полномочия первого президента страны Нурсултана Назарбаева до 6 декабря 2020 года. Участниками собрания были более 850 человек из 14 областей Казахстана и городов Астана и Алма-Ата, в том числе постоянный представитель Казахстана в ЮНЕСКО Олжас Сулейменов, генерал-лейтенант, «Халық қаһарманы» (Народный герой Казахстана), заместитель председателя Комитета начальников штабов министерства обороны по боевой подготовке Бахытжан Ертаев, члены Ассамблеи народа Казахстана. Собрание сформировало инициативную группу по проведению референдума, в которую вошли 320 человек — по 20 представителей из каждой области и городов республиканского значения.

Инициатива проведения референдума по продлению полномочий Назарбаева была поддержана Народно-демократической партией «Нур Отан», депутатами парламента Казахстана, рядом НПО и другими организациями.

С критикой инициативы выступили представители незарегистрированной Народной партии «Алга!», ОСДП «Азат», ряд организаций и общественных деятелей. 4 января 2011 года посольство США в Казахстане распространило заявление о позиции правительства США по вопросу предложенного референдума, в котором замена президентских выборов референдумом была названа «отходом от демократии». Свою обеспокоенность также выразили Европейский союз и ОБСЕ.

27 декабря руководителю инициативной группы по проведению референдума о продлении полномочий президента Казахстана до 2020 года, ректору СГУ имени Шакарима Ерлану Сыдыкову, было вручено свидетельство о регистрации инициативной группы, выданное Центральной избирательной комиссией Казахстана (ЦИК РК), и подписные листы. Председатель ЦИК РК Куандык Турганкулов пояснил, что согласно действующему закону «О республиканском референдуме» инициативной группе необходимо собрать не менее 200 тысяч подписей граждан, в равной мере представляющих все области, города Астана и Алма-Ата, то есть не менее чем 12,5 тысяч подписей в каждом регионе. Также Куандык Турганкулов отметил, что для бюджета страны будет дешевле провести референдум, чем президентские выборы.

По словам Сыдыкова, сбор подписей начался 27 декабря, до 10 января 2011 года инициативная группа была намерена завершить сбор подписей. Спустя три дня инициативная группа по референдуму уже собрала 314 621 подпись казахстанцев. 29 декабря мажилис (нижняя палата парламента) Казахстана единогласно принял обращение к президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву о внесении изменений в конституцию о назначении референдума по продлению его президентских полномочий до декабря 2020 года.

По состоянию на 4 января 2011 года было собрано 2 миллиона 590 тысяч подписей в поддержку проведения референдума, хотя такое число планировалось собрать лишь к 11 января. 11 января инициативная группа завершила сбор подписей. По данным Итогового протокола ЦИК РК о результатах проверки достоверности подписей граждан страны, имеющих право участвовать в республиканском референдуме, было собрано более 5 миллионов 16 тысяч подписей или 55,2 % от общего числа граждан страны, имеющих право участвовать в республиканском референдуме.

6 января сенат (верхняя палата парламента) Казахстана на пленарном заседании поддержал обращение депутатов к главе государства Нурсултану Назарбаеву о назначении им проведения республиканского референдума по продлению его президентских полномочий до конца 2020 года.

6 января Нурсултан Назарбаев подписал указ «Об отклонении предложения Парламента Республики Казахстан о вынесении на республиканский референдум изменений и дополнений в Конституцию Республики Казахстан». Тем не менее ряд депутатов высказали мнение о необходимости преодоления президентского вето на проведение референдума. 14 января парламент Казахстана единогласно (106 депутатов мажилиса и 44 депутатов сената) принял поправки в конституцию страны, которые предусматривали продление полномочий Нурсултана Назарбаева путём референдума до 2020 года, однако президент не подписал закон о принятии данных поправок и 17 января направил их на рассмотрение в Конституционный совет Казахстана. 24 января на слушании в Конституционном совете в поддержку проведения референдума выступили глава министерства юстиции Рашид Тусупбеков, председатель верховного суда Мусабек Алимбеков, вице-министр иностранных дел Кайрат Омаров, уполномоченный по правам человека в Казахстане Аскар Шакиров, директор Института правовых исследований и анализа Аскар Гусманов и президент Союза адвокатов республики Ануар Тугел. Единственным противником оказалась исполнительный директор Общественного фонда «Хартия по правам человека» Жемис Турмагамбетова.

31 января Конституционный совет Казахстана признал закон о замене выборов на референдум неконституционным. В этот же день, выступая с обращением к народу страны, президент согласился с решением Конституционного совета и предложил провести досрочные президентские выборы.

2 февраля на совместном заседании палат парламента была принята поправка в конституцию, наделяющая президента страны правом объявления досрочных президентских выборов, а 3 февраля мажилис одобрил законопроект, согласно которому внеочередные президентские выборы назначаются решением президента и проводятся в двухмесячный срок после их назначения. 4 февраля Нурсултан Назарбаев подписал указ № 1149 «О назначении внеочередных выборов Президента Республики Казахстан», согласно которому выборы были назначены на 3 апреля 2011 года.

Выдвижение кандидатов

В сентябре 2010 года в интервью газете «Свобода слова» советник президента Казахстана по политическим вопросам Ермухамет Ертысбаев заявил, что Нурсултан Назарбаев намерен баллотироваться на новый президентский срок в 2012 году. 20 октября 2010 года на 16 сессии Ассамблеи народа Казахстана сам Назарбаев заявил, что готов остаться на посту президента до 2020 года, если ему предложат «эликсир молодости и энергии».

22 октября о своём намерении выставить свою кандидатуру в 2012 году заявил лидер незарегистрированной Народной партии «Алга!» Владимир Козлов. 27 октября во время пресс-конференции в Алма-Ате его забросали яйцами члены движения «Желтоксан» в знак протеста против незнания Козловым казахского языка. После объявления даты выборов Владимир Козлов заявил, что не будет выдвигать свою кандидатуру в связи с недостатком времени для изучения государственного языка.

3 ноября председатель общественного объединения «Жаса, Азаттык!» Жасарал Куанышалин заявил, что будет выставлять свою кандидатуру на президентских выборах. При этом он сообщил, что если в ходе избирательной кампании дела будут обстоять лучше у Козлова, то Куанышалин сойдёт с дистанции и попросит своих избирателей отдать свои голоса Козлову, и наоборот — Козлов сойдёт с дистанции и попросит своих избирателей отдать свои голоса Куанышалину, если тот привлечёт большее число избирателей. После объявления даты выборов Куанышалин вновь заявил о том, что будет баллотироваться в президенты, однако в итоге не выдвинул свою кандидатуру.

4 февраля 2011 года ЦИК РК утвердила календарный план основных мероприятий по подготовке и проведению внеочередных выборов, согласно которому выдвижение кандидатов в президенты проходило с 5 по 20 февраля, регистрация кандидатов началась после представления ими всех необходимых документов и закончилась 2 марта. Согласно действующему законодательству свои кандидатуры могли выдвинуть граждане Казахстана не моложе сорока лет, свободно владеющие государственным (казахским) языком и проживающие в Казахстане последние пятнадцать лет.

5 февраля первым свою кандидатуру выдвинул Салим Отен. 8 февраля он не явился на сдачу экзамена на знание государственного языка, затем успешно сдал его 12 февраля. В конце февраля Отен заявил, что может отказаться от участия в выборной кампании, если Нурсултана Назарбаева не исключат из числа кандидатов за досрочную агитационную кампанию.

6 февраля свою кандидатуру выдвинул президент общественного культурно-исторического фонда «Кенесары Хан», член ОСДП «Азат» Уалихан Кайсаров. 8 февраля он не смог сдать экзамен на предмет свободного владения казахским языком. По словам председателя лингвистической комиссии Мырзатая Жолдасбекова, он допустил 28 ошибок в двухстраничном тексте, зачитал текст на среднем уровне, не раскрыл тему и не дал полные ответы на поставленные вопросы во время устного выступления. Кайсаров назвал результаты экзамена «политическим заказом». 9 февраля Кайсаров повторно подал документы для регистрации в ЦИК РК, однако его заявление было оставлено без рассмотрения. 19 февраля Верховный суд Казахстана принял решение отказать Уалихану Кайсарову в обжаловании постановлений ЦИК РК.

7 февраля свою кандидатуру выдвинул Мусагали Дуамбеков. 9 февраля он успешно сдал экзамен по казахскому языку, после которого в интервью журналистам сообщил, что не претендует на победу на выборах и поддерживает политику Нурсултана Назарбаева.

10 февраля свою кандидатуру выдвинул Амантай Асылбек, известный в Казахстане как Амантай кажи. 12 февраля он не явился на экзамен по казахскому языку, при этом его мобильный телефон был отключен. В тот же день Амантай кажи пояснил, что не смог прийти на экзамен из-за семейной трагедии — смерти бабушки его снохи. 16 февраля он вновь не явился на назначенный государственной лингвистической комиссией экзамен по государственному языку. 21 февраля ЦИК РК отказала в регистрации кандидатом в президенты Амантаю кажи в связи с неявкой на экзамен по казахскому языку.

11 февраля в Астане во Дворце независимости состоялся XIII съезд Народно-демократической партии «Нур Отан» с участием президента страны Нурсултана Назарбаева. Первым в повестку дня был включен вопрос о выдвижении кандидата в президенты от НДП «Нур Отан». Предложение о выдвижении Нурсултана Назарбаева от партии было внесено ректором СГУ имени Шакарима, руководителем инициативной группы по проведению референдума по продлению полномочий действующего президента Ерланом Сыдыковым. Его предложение было поддержано акимом Астаны Имангали Тасмагамбетовым, депутатом сената Куанышем Султановым, депутатом мажилиса Владимиром Нехорошевым, председателем совета директоров корпорации «Казахмыс» Владимиром Кимом и другими делегатами съезда. Нурсултан Назарбаев в своей речи согласился баллотироваться на пост главы государства на выборах. Кандидатура действующего президента была единогласно поддержана делегатами. В тот же день Назарбаев успешно сдал экзамен по казахскому языку.

12 февраля съезд Общенациональной социал-демократической партии «Азат» выбрал в качестве кандидата сопредседателя партии Булата Абилова, выдвинув при этом условие власти, что выборы должны пройти в конституционный срок в 2012 году, представители всех партий должны быть представлены в избирательных комиссиях всех уровней, все кандидаты должны иметь доступ к СМИ наравне с действующим президентом, власти не должны препятствовать агитационной работе кандидатов от оппозиции.

14 февраля на V съезде Коммунистической народной партии Казахстана для участия в выборах был выдвинут Жамбыл Ахметбеков, избранный делегатами съезда из числа четырёх кандидатов, 17 февраля он успешно сдал экзамен по государственному языку.

14 февраля о намерении баллотироваться в президенты Казахстана в порядке самовыдвижения заявил руководитель экологического движения «Табигат» Мэлс Елеусизов, при этом он отметил на пресс-конференции, что оценивает свои шансы трезво и президентом не станет однозначно. 16 февраля Мэлс Елеусизов выдвинул свою кандидатуру, а 18 февраля сдал экзамен по казахскому языку.

20 февраля, в последний день выдвижения кандидатов, своё заявление в ЦИК РК подал депутат сената парламента Гани Касымов, выдвинутый Партией патриотов Казахстана (ППК). В тот же день он сдал экзамен на свободное владение казахским языком. До выдвижения Касымов заявлял, что ППК не намерена выдвигать кандидата на внеочередных выборах. В связи с тем, что за несколько последних лет Касымов не сделал ни одного заявления на казахском языке, некоторые организации выразили сомнение в том, что Касымов свободно владеет государственным языком. Так, 24 марта члены молодёжной общественной организации «Рух пен тiл» устроили акцию, в ходе которой подарили кандидату учебник для первого класса по казахскому языку, обвинив его в незнании государственного языка.

Всего на выборах было выдвинуто 22 кандидата; из них 18 — в порядке самовыдвижения, 3 — политическими партиями, 1 — общественным объединением (Курмангазы Рахметов — Республиканским народно-патриотическим движением «Желтоқсан»). 18 выдвинутых кандидатов — мужчины, 4 — женщины. Двое кандидатов (пенсионерка Зауре Масина и безработный Советказы Нурсила) сняли свои кандидатуры. 4 кандидата (Амантай Асылбек, Мейрамкул Кожагулова, Мурат Телибеков, Биржан Дилмагамбет) не явились на экзамен по государственному языку, пять кандидатов (Уалихан Кайсаров, Канат Есжанов, Толыбай Баймурзин, Майя Карамаева, Адалбек Кунанбаев) не сдали экзамен. Оставшимся 11 кандидатам (Салим Отен, Мусагали Дуамбеков, Нурсултан Назарбаев, Канат Турагелдиев, Жамбыл Ахметбеков, Гульдана Токбаева, Мэлс Елеусизов, Жаксыбай Базильбаев, Гани Касымов, Курмангазы Рахметов, Серик Сапаргали), соответствие которых требованиям конституции и закона о выборах было установлено, ЦИК РК выдала подписные листы для сбора подписей граждан в поддержку их кандидатур.

Сбор подписей и регистрация кандидатов

• Зарегистрированные кандидаты
• Zhambyl Akhmetbekov 2011.jpg

  Ахметбеков Жамбыл Аужанович

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Елеусизов Мэлс Хамзаевич

• Nursultan Nazarbayev 27092007.jpg

  Назарбаев Нурсултан Абишевич

Для регистрации кандидатам необходимо было собрать не менее одного процента от общего числа избирателей (не менее 91 010 подписей граждан), в равной мере представляющих не менее двух третей областей, Астану и Алма-Ату.

18 февраля в качестве кандидата на внеочередных выборах был зарегистрирован действующий президент страны Нурсултан Назарбаев, который первым предоставил необходимое количество подписей избирателей — в под­держку его кандидатуры было собрано 717 340 подписей избирателей, в равной мере представляющих все 16 регионов страны, что составило около 8 % граждан, обладающих активным избирательным правом.

26 февраля кандидатом в президенты был зарегистрирован Жамбыл Ахметбеков, собравший в свою поддержку 96 557 подписей избирателей, в равной мере представляющих 15 регионов страны. 28 февраля кандидатами в президенты ЦИК РК зарегистрировала Гани Касымова (99 728 подписей) и Мэлса Елеусизова (97 830 подписей).

28 февраля, за два дня до окончания регистрации кандидатов, председатель ЦИК РК Куандык Турганкулов сообщил, что не все кандидаты приступили к сбору подписей. Например, Базылбаев, Турагелдиев и Токбаева ни в одном регионе не приступили к сбору подписей, у Отена доверенные лица были только в пяти областях, у Сапаргали — только в Алма-Ате. Серик Сапаргали, Канат Турагельдиев, Салим Отен и Курмангазы Рахметов заявили, что им необходимо дополнительное время для поездки по всем областям Казахстана, и попросили продлить срок сбора подписей до 10 марта. В итоге, по словам Сапаргали и Рахметова, они собрали подписей всего около 60—70 процентов от заданной нормы.

1 марта свою кандидатуру снял Канат Турагелдиев, 2 марта свои кандидатуры сняли Курмангазы Рахметов и Мусагали Дуамбеков. 2 марта в 23 часа 45 минут ЦИК РК приняла постановления об отказе в регистрации в качестве кандидатов в Президенты Республики Казахстан Салиму Отену, Гульдане Токбаевой, Жаксыбаю Базильбаеву и Серику Сапаргали в связи с непредставлением всех необходимых для регистрации документов. Таким образом, в качестве кандидатов в президенты Республики Казахстан были зарегистрированы Нурсултан Назарбаев, Жамбыл Ахметбеков, Мэлс Елеусизов и Гани Касымов.

24 марта миссия наблюдателей от Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ/ОБСЕ) в промежуточном отчёте указала, что процедура проверки подписей в поддержку кандидатов в президенты Казахстана не была прозрачной. В документе отмечалось, что нечёткость механизмов регистрации доверенных лиц сокращала время для сбора подписей, также отсутствовали чёткие правила проверки подписей, протоколы проверки избирательных комиссий не содержали причин признания недостоверности подписей, кандидаты или их доверенные лица обычно не приглашались посетить процедуру проверки. ЦИК РК в ответ на это заявила, что территориальным избирательным комиссиям были даны чёткие рекомендации, какие подписи считать недостоверными при проверке подписей членами избирательных комиссий с привлечением работников паспортных служб.

Призывы к бойкоту

Ряд оппозиционных партий и политических деятелей в Казахстане призвали к бойкоту досрочных президентских выборов. Так, секретарь Коммунистической партии Казахстана Газиз Алдамжаров призвал всех своих сторонников не принимать участия во всенародном волеизъявлении, так как, по его мнению, «смысла в выборах нет», поскольку изменения выборного законодательства не разрешили проблемы участия представителей оппозиционных партий в работе избирательных комиссий, представительства партий в ЦИК и контроля за количеством изготовленных бланков бюллетеней.

Незарегистрированная Народная партия «Алга!» создала комитет «Защитим Конституцию», который исполнял роль штаба по бойкоту досрочных президентских выборов. Комитет занимался пропагандой граждан за то, чтобы они не ходили на выборы и таким образом выразили свой протест, размещением в Интернете видеороликов с призывами к бойкоту. В комитет помимо «Алги» вошли Коммунистическая партия Казахстана, общественные фонды «Ар. Рух. Хак», «Аман саулык», движение «Улт тагдыры», оппозиционер Жасарал Куанышалин, режиссёр Булат Атабаев, журналисты Сергей Дуванов, Андрей Свиридов, Игорь Винявский и другие активисты. Председатель ЦИК РК Куандык Турганкулов во время брифинга 16 марта назвал действия партии «Алга!» по отношению к выборам «деструктивными», отметив, что «явка избирателей — это решение каждого избирателя, но поддаваться вот таким провокационным действиям и жертвовать своим конституционным правом голосовать, это просто оскорбительно было бы для любого человека, любого избирателя».

Лидер незарегистрированной оппозиционной партии «Атамекен» Ержан Досмухамедов, проживающий за пределами страны, распространил заявление, в котором отметил, что «досрочные выборы навязаны Н. Назарбаевым обществу без каких-либо конституционных оснований. Цель — использовать народ в качестве немой декорации спектакля для продления ещё на 5 лет своих полномочий» и призвал «всех здравомыслящих соотечественников» бойкотировать выборы. Лидер Социалистического сопротивления Казахстана и общественной организации «Талмас» Айнур Курманов заявил, что он склоняется к бойкоту, так как «оппозиция не имеет контроля над избирательным процессом, не входит в состав избирательной комиссии, и голоса тех, кто проголосует не за Назарбаева, могут приплюсовать ему».

1 марта Жаксыбай Базильбаев потребовал от Назарбаева снять кандидатуру и вернуть ему долг в 100 млн долларов США за то, что снимал свою кандидатуру в его пользу на прошлых президентских выборах. Не дождавшись ответа от действующего президента, Базильбаев снял свою кандидатуру, не приступив к сбору подписей, и призвал «всех казахстанцев, всех многодетных матерей, пенсионеров, молодёжь не поддерживать эту выборную кампанию и объявить бойкот».

3 марта 2011 года в Казахстане начал функционировать сайт «Назарбаева на пенсию!», на котором размещены требование, «чтобы Нурсултан Назарбаев ушёл на пенсию и освободил дорогу новым молодым политикам», и призыв к бойкоту выборов.

4 марта советник президента Ермухамет Ертысбаев выразил мнение, что тактика бойкота не оправдает себя в Казахстане, так как «те, кто призывает к бойкоту, абсолютно не знают душу многонационального казахстанского народа, который высоко ценит мир, дружбу и согласие, который дорожит стабильным и устойчивым развитием страны». Также он дал прогноз, что на внеочередных выборах повторится ситуация президентских выборов 2005 года.

24 марта на пресс-конференции о решении бойкотировать выборы заявил экс-кандидат Салим Отен. 1 апреля Серик Сапаргали на пресс-конференции призвал избирателей не участвовать в выборах. По его словам, во время предвыборной кампании не было создано равных условий для всех кандидатов, было недостаточно времени для сбора 90 тысяч подписей, ЦИК РК игнорировала нарушения закона «О выборах» со стороны кандидата Назарбаева. Также Сапаргали заявил, что 28 марта обращался в Верховный суд и Генеральную прокуратуру с просьбой отменить регистрацию Назарбаева в связи с нарушением им выборного законодательства, но не получил ответа.

1 апреля около ста активистов движения «За достойное жильё» пришли в пятницу к зданию ЦИК РК с требованием встретиться с председателем комиссии. Лидер движения Зауреш Баталова заявила, что участники движения намерены бойкотировать предстоящие досрочные выборы. 2 апреля председатель ЦИК РК Куандык Турганкулов выразил мнение, что призывы к бойкоту не окажут «существенного влияния» на явку избирателей.

Агитация

Общая информация

Согласно действующему законодательству Казахстана предвыборная агитация началась с момента окончания срока регистрации кандидатов и закончилась в ноль часов (по местному времени) дня, предшествующего дню выборов. Таким образом, агитационный период начался 3 марта, а 2 апреля было запрещено проводить любую предвыборную агитацию. Особенностью данных внеочередных президентских выборов был сокращенный срок кампании — ровно на месяц короче по сравнению с очередными выборами.

26 февраля ЦИК РК приняла постановление об установлении нормативов расходов кандидатов в президенты, покрываемых из средств республиканского бюджета, — каждому кандидату были предоставлены средства на пятнадцатиминутное выступление по телевидению (4 млн 625 тыс. тенге), десятиминутное выступление по радио (169 тыс. тенге), на публикацию в печатных изданиях двух статей объёмом 540 см² (810 тыс. тенге), аренду помещений для встреч с избирателями (200 тыс. тенге), издание печатных агитационных материалов (290 тыс. тенге), транспортные расходы (200 тыс. тенге). Начальник штаба Гани Касымова, Гульдана Нурпеисова 31 марта на встрече руководителей предвыборных штабов отметила, что положенные на избирательную кампанию деньги из государственного бюджета поступили поздно, в связи с чем плакаты и листовки из типографии получены с опозданием. Кандидаты Ахметбеков, Елеусизов и Касымов также обращались с жалобами в ЦИК РК в связи с тем, что местные исполнительные органы вовремя не предоставляют помещения для встречи с избирателями и создают трудности в размещении билбордов.

По данным ЦИК РК, за время предвыборной кампании было подано 10 жалоб, из них две были рассмотрены на коллегиальном заседании ЦИК РК, остальные восемь жалоб — ниже стоящими избирательными комиссиями, прокуратурой и другими органами.

Агитационная кампания Назарбаева

Нурсултан Назарбаев до начала агитационного периода заявил, что он чувствует «поддержку пяти миллионов казахстанцев, поставивших свои подписи в декабре — январе, когда был инициирован референдум», и не будет проводить официальные предвыборные мероприятия. При этом он призвал казахстанцев активно участвовать в выборах несмотря на то, что его победа не вызывает сомнений. 3 марта на встрече Назарбаева с членами Республиканского предвыборного общественного штаба он поручил соратникам, чтобы материальные затраты на агитационную кампанию осуществлялись исключительно в рамках избирательного фонда. Назарбаев сообщил, что вместо активной предвыборной агитации он собирается сосредоточиться на повседневных государственных делах, чтобы работать над выполнением тех задач, которые определены в его послании народу Казахстана. Президент также отметил, что в период избирательной кампании вместо массовых агитационных мероприятий важнее организовать разъяснение населению стратегии будущего развития, основных приоритетов, которые изложены в послании народу Казахстана, в выступлении на XIII съезде партии «Нур Отан» и стратегическом плане развития Казахстана до 2020 года.

3 марта Назарбаев поручил министерству связи и информации в период предвыборной агитации обеспечить равный доступ кандидатов к средствам массовой информации, а также призвал местные исполнительные органы не вмешиваться в ход избирательной кампании, а «заниматься исключительно своими делами».

Агитационная кампания Ахметбекова

Ещё до начала агитационной кампании Ахметбеков заявлял, что серьёзно намерен бороться за президентский пост:

Мои цели и цели партии полностью совпадают. Я иду на выборы, чтобы бороться за пост президента и победить. Другого ответа у политика быть не может. Что мы будем считать победой на этих выборах? В многоголосом хоре подпевал и льстецов должна прозвучать хотя бы одна отрезвляющая интонация. Голос простого народа должен быть услышан.

2 марта Ахметбеков сообщил, что будет использовать Интернет, в частности сайт «Мой Мир», в агитации. Только за последнюю неделю агитации у кандидата появилось около 200 новых «друзей» в «Моём Мире», причем 137 — за один день. По данным мониторинга, проводимого Международным центром журналистики «MediaNet», Ахметбеков пользовался наибольшими симпатиями казахскоязычной аудитории Интернета. По собственным прогнозам, кандидат рассчитывал набрать «виртуальным» способом 700—900 тысяч голосов избирателей.

15 марта кандидат презентовал свою предвыборную платформу «Три народные инициативы Жамбыла Ахметбекова», основными тезисами которой были: введение новой методики определения прожиточного минимума (по его расчётам, прожиточный минимум в стране должен составить 200 тысяч тенге на человека, базовые пенсионные выплаты — 60 % от этого показателя, то есть 120 тысяч тенге, средняя заработная плата — 300 тысяч тенге); введение государственных гарантий первого трудоустройства выпускников казахстанских вузов; снижение цен и тарифов на услуги жилищно-коммунального хозяйства.

Агитационная кампания Елеусизова

Ещё до начала агитационного периода Мэлс Елеусизов заявлял, что не рассчитывает на победу, заранее знает, что победителем станет действующий глава государства Нурсултан Назарбаев. По словам кандидата, он принял участие в предвыборной кампании для того, чтобы реализовать своё конституционное право избирать и быть избранным, чтобы «расшевелить» население, которое, по его мнению, слишком пассивно, и поднять экологические проблемы, ставшие «главными вопросами выживания для всего человечества». По его словам, правительство должно в своей программе инновационно-индустриального развития учитывать экологические вопросы, иначе осуществление этой программы может быть поставлено под угрозу.

3 марта Мэлс Елеусизов заявил, что не может начать агитацию из-за отсутствия финансовых средств, но отметил, что рассчитывает набрать 5 % голосов избирателей, даже если начнёт агитацию с середины срока агитационной кампании.

[www.today.kz/ru/news/kazakhstan/2011-03-05/40915 Предвыборная платформа] Елеусизова была посвящена политическому, экономическому и социальному реформированию страны. По словам кандидата:

Вне зависимости от социальной, профессиональной, этнической принадлежности Казахстан наш общий дом. А потому каждый из нас заинтересован в его укреплении и развитии. Платформу, которую я предлагаю вашему вниманию, не отражает интересы какой-либо одной социальной группы. Она обращена ко всем, поскольку в её основе лежит системный подход к реформированию.

В своей избирательной кампании Елеусизов активно использовал интернет-ресурсы — 21 февраля он зарегистрировался на сайтах Facebook (меньше тысячи «друзей» по состоянию на 28 марта 2011 года) и Twitter (единственный из кандидатов на данном ресурсе), также он был единственным кандидатом, ведущим [eleusizov.yvision.kz/ собственный блог].

Агитационная кампания Касымова

4 марта Гани Касымов презентовал в Алма-Ате свою предвыборную платформу, которая включала следующие пункты: представленность всех партий в парламенте страны, введение должности вице-президента, реформа исполнительной власти, создание государственной академии наук, снижение налогов для казахстанских производителей, снижение пенсионного возраста у женщин до 55 лет, увеличение представительства женщин в законодательных и исполнительных органах власти, создание государственного университета по подготовке специалистов из стран Центральной Азии, обеспечения достойной жизни людей с ограниченными доходами, ограниченными физическими возможностями, пенсионеров и ветеранов, принятие программы по обеспечению молодых семей недорогим и качественным жильем, создание государственной академии казахского языка и учреждение специального праздника «Ана тiлi» (родной язык) и другие.

Гани Касымов наиболее активно среди всех кандидатов работал в социальной сети Facebook, размещая на своей странице публикуемые в СМИ материалы, при этом он успевал достаточно оперативно отвечать и комментировать сообщения других пользователей. За последнюю неделю агитационной кампании число его «друзей» в социальной сети выросло с 1700 до 1800 человек. По мнению экспертов Международного центра журналистики «MediaNet», «лидер партии патриотов сделал свой выбор в пользу продвинутой либеральной части электората (собственно пользователи Facebook), о чём косвенно говорят и его заявления об амнистии и освобождении правозащитника Евгения Жовтиса и журналиста Рамазана Есергепова».

Действия кандидатов в президенты

Действия кандидатов в президенты во время агитационной кампании

Дата	Ахметбеков Ж. А.	Елеусизов М. Х.	Касымов Г. Е.
3 марта	Открыл в Астане республиканский предвыборный штаб кандидата, провёл в нём пресс-конференцию.		Обратился к правительству Казахстана с запросом об амнистии в честь предстоящих президентских выборов.
4 марта			Презентовал предвыборную платформу в Алма-Ате.
9 марта			Встретился с коллективом и пациентами городской поликлиники № 17 в Алма-Ате.
10 марта		Провёл встречи с учащимися колледжа экологии и лесного хозяйства (Щучинск), студентами Кокшетауского государственного университета имени Ш. Уалиханова, с акимом Акмолинской области С. Дьяченко, с заместителем акима Кокшетау А. Мусралимовой.
11 марта	Принял участие в работе дискуссионного клуба «Темір қазық» в Астане.	Обнародовал свою предвыборную платформу на пресс-конференции, состоявшейся в пресс-центре АО НК «Казинформ». Принял участие в работе дискуссионного клуба «Темір қазық» в Астане.	Встретился с лидерами движения «Поколение» в Алма-Ате.
12 марта		Провёл встречу с жителями Бостандыкского района Алма-Аты и представителями КСК.	Встретился с семьёй Абеновых, проживающих в Бостандыкском районе Алма-Аты.
14 марта		Провёл встречи в Усть-Каменогорске.	Встретился с работниками пожарной части Бостандыкского района Алма-Аты.
15 марта	Презентовал в Астане свою предвыборную программу «Три народные инициативы Жамбыла Ахметбекова».	Встретился со студентами ЕНУ имени Л. Н. Гумилёва.	Возложил цветы к Вечному огню в Парке имени 28-ми гвардейцев-панфиловцев, встретился с офицерами запаса и ветеранами-афганцами.
16 марта			Встретился с представителями международного антиядерного движения «Невада — Семей» в своём избирательном штабе в Алма-Ате.
17 марта		Встретился с избирателями в Шу.	Посетил РГП «Научный центр противоинфекционных препаратов» в Алма-Ате. Встретился с Чрезвычайным и Полномочным послом Франции в Казахстане Шарлем Бертоне в Алма-Ате.
18 марта		Встретился с избирателями в Жетысае и Шымкенте.	Встретился с российскими журналистами в избирательном штабе в Алма-Ате.
19 марта	Встретился с российскими журналистами в Астане.	Встретился с инвалидами в Алма-Ате.
21 марта	Провёл встречи в Актобе: в интернате для одиноких и престарелых граждан, в общежитии Западно-Казахстанского медицинского университета имени Марата Оспанова.
25 марта			Встретился с представителями Казахстанского общества охраны природы и ТОО РНПИЦ «Казэкология» в Алма-Ате.
26 марта			Провёл благотворительный концерт «Алматы — моя любовь» в зале Дворца студентов в Алма-Ате.
28 марта		Встретился с коллективом Иле-Алатауского национального парка и сотрудниками подразделения парка «Аксайские лесничества». Провёл встречи с избирателями в Алма-Ате.	Провёл встречи с избирателями в Талгаре.
29 марта	Провёл встречи с избирателями в Караганде.
30 марта	Провёл пресс-конференцию в Национальном пресс-клубе в Алма-Ате, в ходе которой заявил, что КНПК намерена участвовать в парламентских выборах 2012 года.	Провёл предвыборные встречи в Караганде — на двух заводах и в Карагандинском государственном техническом университете.	Провёл встречи с избирателями в Талдыкоргане — в своём областном предвыборном штабе и в местном университете.
31 марта	Провёл митинг в Алма-Ате (более 150 участников).	Встретился с заключенными Алматинской колонии для несовершеннолетних детей.	Провёл в Астане онлайн-конференцию, в ходе которой предложил упразднить областные акиматы.
1 апреля	Встретился в Астане с иностранными наблюдателями, представителями международных и казахстанских НПО.	Встретился с наблюдателями от ШОС. При участии Елеусизова был восстановлен родник в черте Алма-Аты, которому угрожала опасность остаться под асфальтом. Провёл концерт во Дворце студентов в Алма-Ате.

День голосования

Голосование на выборах президента началось в Казахстане в воскресенье 3 апреля в 7:00 по местному времени и завершилось в 20:00. В избирательный бюллетень были внесены фамилии четырёх зарегистрированных кандидатов в алфавитном порядке, графы «против всех» в бюллетенях не было предусмотрено. Голосование осуществлялось на 9725 избирательных участках, при представительствах Казахстана за рубежом было создано 35 избирательных участков.

По данным ЦИК РК, явка избирателей на 10:00 (UTC+6) составила 18,6 %, на 12:00 — 40,3 %, на 14:00 — 66,4 %. По состоянию на 16:00 явка на выборах составила 76,9 % (7 056 748 граждан), превысив общий показатель явки на выборах президента в 2005 году. К 18:00 по данным ЦИК РК проголосовали 84 % избирателей. Согласно официальным итогам выборов в списки избирателей по единому общенациональному избирательному округу были включены 9 200 298 граждан, из них приняли участие в голосовании 8 279 227 человек, или 89,98 %. Представители оппозиции и ряда НПО заявляли, что официальная явка была значительно завышена.

Действующий президент Нурсултан Назарбаев проголосовал вместе с супругой Сарой Назарбаевой на избирательном участке, расположенном в Национальной академической библиотеке в Астане. На том же избирательном участке проголосовали их дочери Дарига Назарбаева, Динара Кулибаева с супругом Тимуром Кулибаевым.

Мэлс Елеусизов проголосовал в Алма-Ате, после голосования он сообщил журналистам, что отдал свой голос за Нурсултана Назарбаева, так как уверен, что он станет победителем. Жамбыл Ахметбеков пришёл на избирательный участок в Астане вместе с супругой, четырьмя детьми, соседями, родственниками, друзьями. В интервью журналистам он сказал, что проголосовал «за интересы простого народа, за интересы народа Казахстана». Гани Касымов голосовал в Алма-Ате на избирательном участке № 313, на который он пришёл со своим маленьким внуком. Оценивая свою избирательную кампанию, он сказал журналистам, что сделал всё, что мог.

По данным ЦИК РК, в день голосования в ЦИК РК не поступало жалоб; в областные, городов Астаны и Алма-Аты избирательные комиссии было подано всего 8 обращений, все они были оперативно рассмотрены. По данным Генеральной прокуратуры, в день голосования на выборах президента в различные государственные органы поступило 15 жалоб.

Результаты

По данным эксит-полла Ассоциации социологов и политологов Казахстана (АСиП), проводившегося на 102 избирательных участках, Нурсултан Назарбаев набрал 94,82 % голосов, Гани Касымов — 2,17 % голосов, Жамбыл Ахметбеков — 1,57 %, Мэлс Елеусизов — 1,44 %. Результаты эксит-полла Международного института региональных исследований, проводившегося в Астане, показали, что Назарбаев набрал 95,88 %, Ахметбеков — 1,74 %, Касымов — 1,31 %, Елеусизов − 1,07 %.

4 апреля утром председатель ЦИК РК Куандык Турганкулов объявил предварительные итоги выборов, согласно которым действующий президент Нурсултан Назарбаев набрал 95,5 % голосов избирателей, Гани Касымов — 1,9 % избирателей, Жамбыл Ахметбеков — 1,4 %, а Мэлс Елеусизов — 1,2 %.

4 апреля все кандидаты признали результаты выборов. Нурсултан Назарбаев на форуме «Вперёд, вместе с лидером!» заявил, что мандат, который он получил от народа, он будет использовать «для дальнейшей совместной непростой тяжелой работы по осуществлению индустриально-инновационной программы страны, социальной модернизации, подъёма сельского хозяйства, образования, медицины и оказания помощи всем нашим людям». Гани Касымов, поздравляя победителя, сказал, что «эта убедительная победа подтверждает высокую степень доверия всего нашего народа к проводимой первым президентом политике государства и его личной политической платформе». Жамбыл Ахметбеков сказал на брифинге, что обнародованные результаты отражают объективную реальность, при этом заявил, что выиграл выборы, так как его платформа была услышана президентом, а значит «голос народа был услышан». По словам Мэлса Елеусизова, «подавляющее большинство казахстанского народа связывают успехи в построении развитого государства и демократического общества с Назарбаевым», «сегодня стране нужен такой лидер». Он также напомнил, что основной целью его участия в выборах была попытка донести свои идеи до народа, заставить людей обратить внимание на проблемы экологии.

5 апреля ЦИК РК объявила окончательные итоги выборов, согласно которым действующий президент Нурсултан Назарбаев набрал 95,55 % голосов избирателей, Гани Касымов — 1,94 % избирателей, Жамбыл Ахметбеков — 1,36 %, Мэлс Елеусизов — 1,15 %. Согласно официальным результатам Центральной избирательной комиссии голоса за кандидатов по административно-территориальным единицам распределились следующим образом:

Область	Ахметбеков Ж. А.	Елеусизов М. Х.	Касымов Г. Е.	Назарбаев Н. А.
Всего по Казахстану	111 924 (1,36 %)	94 452 (1,15 %)	159 036 (1,94 %)	7 850 958 (95,55 %)
Акмолинская область	5430 (1,21 %)	3545 (0,79 %)	8301 (1,85 %)	431 451 (96,15 %)
Актюбинская область	3631 (0,90 %)	3793 (0,94 %)	5003 (1,24 %)	391 052 (96,92 %)
Алматинская область	8444 (1,00 %)	7009 (0,83 %)	8613 (1,02 %)	820 358 (97,15 %)
Атырауская область	3793 (1,42 %)	2698 (1,01 %)	6945 (2,60 %)	253 682 (94,97 %)
Восточно-Казахстанская область	8292 (1,03 %)	9741 (1,21 %)	11 673 (1,45 %)	775 336 (96,31 %)
Жамбылская область	3002 (0,65 %)	2956 (0,64 %)	18 938 (4,10 %)	437 012 (94,61 %)
Западно-Казахстанская область	5851 (1,64 %)	6029 (1,69 %)	11 095 (3,11 %)	333 777 (93,56 %)
Карагандинская область	7479 (1,03 %)	6099 (0,84 %)	7697 (1,06 %)	704 833 (97,07 %)
Костанайская область	5544 (1,06 %)	7271 (1,39 %)	10 722 (2,05 %)	499 507 (95,50 %)
Кызылординская область	4154 (1,17 %)	9977 (2,81 %)	7137 (2,01 %)	333 788 (94,01 %)
Мангистауская область	2648 (1,12 %)	2459 (1,04 %)	2980 (1,26 %)	228 386 (96,58 %)
Павлодарская область	4364 (1,08 %)	3011 (0,74 %)	6084 (1,50 %)	392 138 (96,68 %)
Северо-Казахстанская область	4161 (1,14 %)	1861 (0,51 %)	6642 (1,82 %)	352 294 (96,53 %)
Южно-Казахстанская область	16 970 (1,54 %)	9807 (0,89 %)	19 946 (1,81 %)	1 055 240 (95,76 %)
Астана	5678 (2,21 %)	3493 (1,36 %)	4118 (1,61 %)	243 118 (94,82 %)
Алма-Ата	22 483 (3,41 %)	14 703 (2,23 %)	23 142 (3,51 %)	598 986 (90,85 %)

6 апреля Центральная избирательная комиссия Казахстана постановила на основании протоколов областных, городов Астана и Алматы избирательных комиссий зарегистрировать Назарбаева Нурсултана Абишевича президентом Республики Казахстан, вручить зарегистрированному президенту соответствующее удостоверение и нагрудный знак.

8 апреля во Дворце независимости в Астане состоялась инаугурация президента, во время которой председатель ЦИК РК Куандык Турганкулов вручил Назарбаеву удостоверение президента Республики Казахстан и нагрудный знак, Назарбаев принёс присягу народу Казахстана. На инаугурации не присутствовал ни один президент или премьер-министр из-за рубежа.

Наблюдатели

Среди международных организаций, отправивших своих наблюдателей, были ОБСЕ/БДИПЧ, исполнительный комитет СНГ, Межпарламентская ассамблея СНГ, Межпарламентская ассамблея ЕврАзЭС, Парламентская ассамблея ОДКБ, Организация Исламская конференция, ШОС, ПАСЕ, среди местных организации Молодёжная информационная служба Казахстана и другие.

По данным ЦИК РК, за ходом голосования осуществляли наблюдение 30 266 человек, в том числе 9417 доверенных лиц кандидатов, 1212 наблюдателей иностранных государств и представителей иностранных СМИ, 12 828 наблюдателей от политических партий, 6212 наблюдателей от общественных наблюдений и НПО, 597 представителей казахстанских СМИ.

Миссия наблюдателей Греции дала первые оценки 3 апреля на пресс-конференции в Алма-Ате, на которой бывший мэр греческого города Ахарне Панаетис Фотиадис и журналист газеты «Мир и Омониа» Инга Абгарова отметили, что подготовительный период к президентским выборам в целом организован хорошо.

Глава миссии наблюдателей от СНГ Сергей Лебедев на пресс-конференции сообщил, что выборы соответствовали национальному избирательному законодательству и общепризнанным демократическим нормам, были открытыми и обеспечили свободное волеизъявление граждан, на этапах подготовки и проведения выборов был обеспечен высокий уровень организованности, процедура подсчёта голосов также проходила открыто, наблюдателям была предоставлена реальная возможность видеть процедуру подсчёта бюллетеней от начала до конца. При этом, наблюдатели СНГ, пресс-конференция которых проходила раньше, чем у миссии БДИПЧ/ОБСЕ, предупредили, что от западных наблюдателей стоит ждать негативных оценок и заранее обвинили европейцев в применении «двойных стандартов».

Международная миссия по наблюдению за выборами БДИПЧ/ОБСЕ отметила необходимость реформы по проведению подлинных демократических выборов, «поскольку в ходе настоящих выборов был выявлен ряд недостатков, подобных тем, которые отмечались в ходе предыдущих выборов». Миссия отметила существенные недостатки в правовой базе, условия действий СМИ, способствующие самоцензуре, отсутствие прозрачности регистрации кандидатов, «серьёзные нарушения, включая многочисленные случаи наличия предположительно идентичных подписей в списках избирателей, а также случаи вброса бюллетеней», отсутствие прозрачности при вынесении решений по избирательным спорам и при подсчете голосов. Наблюдатели от ОБСЕ в ходе прямого наблюдения отметили также сильное давление на избирателей в государственных организациях, университетах, в воинских частях, больницах с целью обеспечения высокой явки. Посольство США, поздравив Назарбаева с переизбранием, выразило поддержку предварительным выводам ОБСЕ, а Государственный департамент США в своём докладе за 2011 год заявил, что выборы не соответствовали международным стандартам.

Делегация наблюдателей ПАСЕ сочла, что результаты выборов отражают волю электората, и отметила высокую явку, свидетельствующую о доверии общества к выборному процессу, а также профессионализм персонала, однако выразила обеспокоенность неравными условиями на выборах и отметила необходимость серьёзных улучшений для того, чтобы Казахстан мог считаться истинно демократичным.

Глава миссии наблюдателей от Шанхайской организации сотрудничества, генсекретарь ШОС Муратбек Иманалиев сообщил, что «выборы президента Республики Казахстан были свободными и открытыми, соответствовали требованиям национального законодательства Республики Казахстан и международным избирательным стандартам, прошли в демократической обстановке, позволившей гражданам беспрепятственно выразить свои политические предпочтения».

Ссылки

• [election.kz/ Сайт Центральной избирательной комиссии Казахстана]. Проверено 3 августа 2011. [www.webcitation.org/615eWl8G6 Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].

Отрывок, характеризующий Президентские выборы в Казахстане (2011)

– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.