Выгорецкая обитель

Выгоре́цкая оби́тель (Выгорецкая пустынь, Выголе́ксинское общежи́тельство, Вы́говская киновия) — крупный старообрядческий беспоповский центр Поморского согласия, созданный в 1694 году на Русском Севере на территории Обонежской пятины (Олонецкий уезд). В дальнейшем — Выголексинский старообрядческий монастырь в Олонецкой губернии.

Территория Выгорецкой обители является местом паломничества старообрядцев из разных стран.

История

Полное название — Всепречестная и богоспасаемая киновия отец и братия Всемилостивого Спаса Господа и Бога нашего Исуса Христа Богоявления.

Обитель считалась в среде старообрядцев преемницей Соловецкого монастыря, открыто выступившего против церковной реформы патриарха Никона и восемь лет выдерживавшего осаду царских войск.

Начало обители было положено в октябре 1684 года на небольшом острове озера Сарозеро вблизи Онежского озера (ныне Пудожский район Карелии), где жили дьякон из Соловецкого монастыря — Игнатий и его последователи: бывший дьякон Шуньгского погоста Даниил Викулин, Пётр Прокопьев, Емельян Повенецкий, мирянин Андрей Денисов (с 1691 года) и местные жители.

В 1694 году было выбрано новое место для обители на реке Выг, где жили выходцы из Соловецкого монастыря — старцы Герман и Геннадий Качаловы, Захарий Дровнин, иноки Кирилл Сунарецкий, Виталий Московский, Корнилий Выговский и другие.

Поздней осенью 1694 года построили столовую, где происходили моления, хлебню, ригу, две кельи. Вдохновителем строительства был Андрей Денисов (кн. Андрей Дионисиевич Мышецкий), а духовными руководителем — священноинок Пафнутий Соловецкий, первый настоятель обители. Первоначальное число участников общежития (насельников) составляло 40 человек.

В 1698 году число выговских насельников уже достигало двух тысяч человек. Постепенно жизнь пустыни стала организовываться по монастырскому чину. Следуя заложенному с самого начала общежительства принципу раздельного проживания мужчин и женщин, поселение было обнесено оградой и разделено стеной на две половины — мужскую и женскую (позднее женская получила название Коровий двор). В 1702 году Пафнутий Соловецкий ушёл с Выга и настоятелем обители был избран Андрей Денисов.

Устройство пустыни базировалось на ряде уставов, которые по своей сути являются правилами строгой аскетической монашеской жизни в соответствии с древнерусскими иноческими образцами (в дальнейшем этот принцип устройства общины по принципу древнерусских монастырей будет много раз повторен в истории старообрядчества, в частности первая благотворительная организация — Преображенское кладбище — также была по своей сути монастырской общиной). Профессором П. С. Смирновым и Е. В. Барсовым в своё время были отчасти напечатаны, отчасти пересказаны эти «уставы», «правила» и «чиноустроения» Выговской пустыни, и если их сопоставить с уставами древнерусских монастырей, то заметна схожесть, и, прежде всего, с Уставом Иосифо-Волоцкого монастыря.

В 1702 году старообрядцы получили от царя Петра I право отправлять службы по старым книгам и ряд экономических льгот, одновременно монахи обители были приписаны к Олонецким горным заводам.

В 1706 году в 20 верстах от Богоявленской обители, стоявшей на реке Выг, построили женскую — Крестовоздвиженскую — на реке Лексе. Первой настоятельницей стала мать Феврония (родная сестра Андрея Денисова — Соломония).

К 1720-м годам обитель превратилась в экономически процветающую, крупную общину, окружённую многочисленными скитами (где разрешалось проживание с семьями) с пашенными дворами, административно подчинявшимися выговскому собору.

В обители действовали предприятия по выплавке меди, производству кирпича и досок, выделке кож, выгонке смолы и дёгтя. Община имела несколько хлебных пристаней на Онежском озере, мельницы, несколько озёрных судов. О суммах оборотов Выговской общины при Андрее Денисове неизвестно, но известно, что в первой трети XIX века, уже в период ослабления хозяйственной мощи Выга, чистый доход общины превышал 200 000 рублей, — значительная сумма по тем временам (см.: Пругавин А. С. Раскол — сектантство: Материалы для изучения религиозно — бытовых движений русского народа. Вып. Первый: Библиография старообрядчества и его разветвлений. М., 1887. С. 369;Смирнов П. А. История русского раскола старообрядчества. Санкт-Петербург, 1895. С. 102).

В обители действовали библиотека, школы иконописания и грамоты, мастерская литья медных икон. Но постепенно происходило обмирщение общины вследствие активной предпринимательской деятельности, что привело в 1737 году к внутреннему расколу, когда обитель покинули радикально настроенные староверы во главе со старцем Филиппом.

Период 1720—1820 годов — время лояльного отношения властей к старообрядцам. Но царствование Николая I ознаменовалось карательными мерами и жесточайшими репрессиями по отношению к старообрядцам, в том числе и для ослабления их экономической мощи. В 1837 году правительственной командой по указу Николая I были запечатаны часовни обители, в Выгрецком общежительстве было разрешено селиться только «престарелым и дряхлым, не могущим трудами своими снискивать себе пропитание», также правительство запретило переселяться в Выгорец людям из других губерний (см.:Собрание постановлений по части раскола. СПб., 1870. С. 244) . В 1848 году — экспроприированы земельные владения, а позднее стали выселяться и обитатели общины.

В 1855 году при Николае I обитель прекратила своё существование.

В начале XXI века на одном из Соборов Поморского согласия было решено произвести работы по благоустройству памятного места. Работы по восстановлению христианской жизни на месте бывшего Выговского Данилова мужского монастыря в деревне Данилово начались в 2010 году.

На территории бывшей Выгорецкой обители началось благоустройство монастырского кладбища, установлены поклонные кресты. Осенью 2014 года была освящена часовня во имя пророка Илии и преподобных Зосимы и Саватия. Куратором Выговского общежительства от Российского Совета ДПЦ был назначен представитель Невской старообрядческой общины Санкт-Петербурга ДПЦ Михаил Евгеньевич Юшко.

В ноябре 2014 года в Даугавпилсе состоялась религиозно-научная конференция «320-летие Выговского общежительства и современные проблемы Староверия».

К осени 2015 года усилиями Невской общины в этой местности приобретено два участка земли, на одном из которых был построен дом — приют староверов, под кровлей которого могут разместиться паломники, а также возведен поклонный крест — такой стоял когда-то за монастырской оградой.

Киновиархи Выговской обители

• Даниил Викулин (1694—1702)
• Андрей Денисович Мышецкий (1702—1730)
• Симеон Денисович Мышецкий (1730 — 25 сентября 1741)
• Иван Филиппов (1741—1744)
• Трифон Петров (1744—1759)
• Никифор Семенов (1759—1774)
• Алексей Тимофеевич Кисилев (1774—1780)
• Андрей Борисов (1780 — 19 февраля 1791)
• Архип Дементьев (1791 −1809)
• Кирилл Михайлов (1809—1825)
• Петр Иванов (1825—1830)
• Федор Петрович Бабушкин (1830—1842)
• Стефан Иванович (1842?-1855)

Литература

• Барсов Е. В. Семен Денисов Вторушин, предводитель русского раскола XVIII века (Материалы для истории русского раскола) //Труды Киевской Духовной академии. Киев, 1866. Т. I.
• Барсов Е. В. Семен Денисов Вторушин, как выгорецкий проповедник (материалы для истории русского раскола)// Труды Киевской Духовной академии. Киев, 1867. Т. I.
• Выговская поморская пустынь и её значение в истории русской культуры: Тез. докл. междунар. науч. конф. (13—17 сент. 1994) / ПетрГУ, Редкол.: Л. Н. Амозова, А. М. Пашков, А. В. Пигин. — Петрозаводск, 1994—119 с.
• Кожурин К. Я. Духовные учителя сокровенной Руси. — СПб.: Изд-во «Питер», 2007. — 320 с.: илл. — (Серия «Лабиринты истории»).
• Маркелов Г. В. Писания выговцев. — СПб, 2004.
• Пашков А. М. Выговская старообрядческая пустынь и её культура.// Старообрядчество. История, традиции, современность. Вып.3. М., 1995. Сс. 16-19.
• Пругавин А. С. [tvereparhia.ru/biblioteka-2/r/1286-raskol/16011-prugavin-a-s-raskol-sektantstvo-materialy-dlya-izucheniya-religiozno-bytovykh-dvizhenij-russkogo-naroda-vypusk-pervyj-bibliografiya-staroobryadchestva-i-ego-razvetvlenij-1887 Раскол — сектантство: Материалы для изучения религиозно — бытовых движений русского народа. Вып. Первый: Библиография старообрядчества и его разветвлений.] —М., 1887.
• Смирнов П. А. История русского раскола старообрядчества.—Санкт-Петербург, 1895
• Собрание постановлений по части раскола. — СПб., 1870.
• Филиппов Иоанн. История старообрядческой Выговской пустыни. — М., 2005
• Юхименко Е. М. Выговская старообрядческая пустынь. — М., 2002

Ссылки

• Раскол // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Поморское согласие // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Выгорецкая или Выговская пустынь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [samstar-biblio.ucoz.ru/publ/108-1-0-1294 Юхименко Е. М. Выговское старообрядческое общежительство: проблема соотношения регионального и общерусского].
• [bibliotekar.ru/rusVyg/index.htm К 300-летию Выговской старообрядческой пустыни].
• [www.geocaching.su/?pn=101&cid=1899/ Республика Выгореция].
• [www.istina.religare.ru/article126.html Урушев Д. А. Святые последних дней] // Истина и жизнь. 2005. № 4.
• [www.pravenc.ru/text/161059.html Выголексинское общежительство ] в Православной энциклопедии

Отрывок, характеризующий Выгорецкая обитель

– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.