Вымазывание в смоле и перьях

Вымазывание в смоле и перьях — позорящее наказание, использовавшееся в средневековой Европе, а также в ряде колоний и на американском фронтире. В большинстве случаев — неофициальная практика, разновидность суда Линча. В настоящее время подобные наказания обычно признаются варварскими.

Описание

Обычная тактика состоит в раздевании жертвы до пояса или полностью. Затем обездвиженную жертву обмазывают горячей жидкой смолой (дёгтем, мёдом и т. п.) и либо сбрасывают на неё перья сверху, либо катают по ним, пока перья не прилипнут к смоле. Часто жертву также заставляли промаршировать в таком виде по городу, возили или носили по улицам, выставляли напоказ.

Основной целью наказания являлось причинение боли и унижения, с тем чтобы заставить жертву либо изменить своё поведение, либо бежать из города. Эта практика никогда не была официально узаконена в США, но часто применялась виджилантами.

Более жестокий вариант наказания, пичкэппинг (en:Pitchcapping), использовался британскими войсками при подавлении ирландского восстания 1798 года. В этом случае жертве также обривали голову налысо, а перья могли в некоторых случаях поджигать.

История

Первое известное историкам упоминание о наказании относится к королю Англии Ричарду I и было обращено к его крестоносному флоту, отплывавшему в Святую Землю в 1189 году. Один из приказов короля предусматривал обривание головы и вымазывание в смоле и перьях в наказание за воровство.

Более позднее упоминание относится к «неистовому епископу Хальберштадтскому», который вымазал в смоле и перьях, раздев при этом догола, монахов и монахинь двух монастырей в 1623 году.

В 1696 году лондонский бейлиф, пытавшийся возбудить процесс против несостоятельного должника, сам был вымазан в смоле и перьях, после чего его вывезли его в тачке на Стрэнд, привязав затем к шесту.

Первый известный случай в Америке относится к 1766 году, когда в городе Норфолк, штат Вирджиния, капитан Уильям Смит был вымазан в смоле и перьях, после чего сброшен в гавань толпой во главе с городским мэром. Причиной этого стали подозрения, что капитан сообщал британским таможенникам об американских контрабандистах.

В дальнейшем в 1767, 1769 и 1774 годах проходит серия нападений с вымазыванием в смоле и перьях различных служащих британской таможенной службы. Подобные действия обычно ассоциируются со сторонниками независимости США, однако в 1775 году происходит также случай, когда британцы вымазали в смоле и перьях некоего Томаса Дитчинсона, пытавшегося купить у британского солдата его мушкет. Во время «восстания виски» взбунтовавшиеся фермеры применяли тот же метод к федеральным сборщикам налогов.

24 марта 1832 года толпа нападает на основателя мормонской церкви Джозефа Смита младшего, раздев его, избив и вымазав в смоле и перьях. Жена с маленьким ребёнком были выброшены нападавшими из дома, причём ребёнок через несколько дней умер. Смит был оставлен умирать, но смог добраться до своих сторонников, которые провели всю ночь за отдиранием смолы, много раз разодрав при этом кожу. На следующий день Смит уже проповедовал в своей церкви, хотя всё ещё был покрыт ранами и был очень слаб. В 1851 году толпа сторонников анти-иммигрантской партии Know Nothing атаковала в городе Элсворт, штат Мэйн, уроженца Швейцарии иезуитского священника Джона Бапста, вымазав его в смоле и перьях из-за разногласий по поводу религиозного образования. Бапст бежал в соседний город Бангор, где имелось большое сообщество ирландских католиков, назвавшее затем в его честь школу.

В южных штатах после окончания Гражданской войны отмечены немногочисленные случаи вымазывания в смоле и перьях негров. Однако в целом толпа в расправах над чернокожими предпочитала убийство через повешение или сожжение заживо.

В 1917 году отмечены случаи вымазывания в смоле и перьях лиц, не желавших подписываться на военные займы.

В 1920-х годах толпа «бдительных», противостоящих организаторам профсоюза «Индустриальные рабочие мира» в калифорнийской гавани Сан-Педро, похитила одного из этих организаторов и вымазала его в смоле и перьях, затем оставив в отдалённой местности.

После Второй мировой войны во Франции имели место вымазывания в смоле и перьях женщин, обвиняемых в «горизонтальном коллаборационизме», то есть сексуальных связях с немецкими солдатами.

Во время конфликта в Северной Ирландии зафиксированы также случаи вымазывания в смоле и перьях сторонниками «временной» ИРА женщин, имевших сексуальные связи с полицейскими или британскими солдатами.

В культуре

• «Приключения Гекльберри Финна» содержат сцену вымазывания в смоле и перьях.
• Эдгар Алан По написал юмористический рассказ «Система доктора Смола и профессора Перро», в которой персонал сумасшедшего дома вываливается в смоле и перьях.
• В диснеевском мультсериале «Чудеса на виражах» в серии «Пушистые непоседы» применяется аналогичное наказание, правда вместо смолы и перьев используют смазку и ложки.

Метафорическое использование

В переносном смысле выражение «вывалять в смоле и перьях» означает публичное унижение.

Отрывок, характеризующий Вымазывание в смоле и перьях

– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.