Вырезать, копировать, вставить
Вырезать, копировать, вставить (англ. cut, copy, paste) — набор функций для работы приложений с буфером обмена операционной системы. Копировать и переносить в другое место можно как фрагменты текста (изображения, звука и т. д.), так и файлы целиком. С точки зрения пользователя, реализуется тремя функциями:
- Вырезать (англ. cut) — помещает выделенный фрагмент в буфер обмена, и одновременно удаляет его из документа.
- Копировать (англ. copy) — помещает фрагмент в буфер обмена, оставляя документ без изменений.
- Вставить (англ. paste) — вставляет в текущий документ фрагмент, находящийся в буфере обмена.
Действие второй из команд — «копировать» — как правило, визуально незаметно.
Время, требуемое на операцию, зависит от размера фрагмента. Удаление обычно происходит значительно быстрее копирования и вставки.
История
Английские слова cut («вырезать») и paste («вклеить») намекают на технологию докомпьютерного редактирования рукописей — вырезание ножницами и вклеивание в другое место. Для редакторов выпускались особо длинные ножницы, по ширине листа бумаги. Если в распоряжении редактора есть ещё и ксерокс (обычное дело за рубежом), арсенал приёмов редактирования расширяется.
Перфокарты можно было свободно перемешивать, убирать ненужные и вкладывать недостающие. С перфолентами этот трюк не проходит, хотя в ПО часто реализовывались команды для забоя и исправления опечаток. Так что перфокарты и перфоленты были в разных «экологических нишах»: первые — пользовательский интерфейс, вторые — средство постоянной памяти.
Следующей ступенью компьютерных интерфейсов стали буквопечатающие терминалы. Текстовые редакторы того времени могли копировать и перемещать текст: иногда командами наподобие cp и mv, иногда через буфер обмена. Один из распространённых редакторов, QED, пошёл вторым путём[1].
То же самое продолжалось вплоть до 80-х годов, когда терминалы давно уже стали видеодисплейными. Одни редакторы пользовались командами «Скопировать блок» и «Переместить блок» (например, Ctrl+K → C и Ctrl+K → V в Turbo Pascal), другие — командами «Копировать в карман» и «Вставить из кармана» (именно так, «карманом», назывался буфер обмена в большинстве русского ПО и документации конца 80-х годов). На сторону второго подхода перешёл Xerox PARC, за ним Apple Lisa: в этом подходе выделенный блок — лишь особая форма курсора, и для пользователя нет разницы между командами «удалить символ» и «удалить блок». В компьютере Apple Lisa введено четыре клавиши, ставшие стандартом:
Эти команды органично вписались в многозадачный интерфейс: часто пользователь вырезает из одной программы, а вставляет в другой. Заодно в Apple Lisa чисто компьютерным объектам дали названия из конторской жизни; так, буфер обмена, ранее именовавшийся buffer[1], получил название «планшет-блокнот» (англ. clipboard).
Стандарт IBM Common User Access использовал другие клавиши: ⇧ Shift+Del, Ctrl+Ins, ⇧ Shift+Ins. Впоследствии эти клавиши вошли и в OS/2, и в Microsoft Windows.
Вырезание без удаления
Иногда (например, в файловых менеджерах, электронных таблицах) по команде «Вырезать» ничего не происходит (при этом в буфер обмена записывается команда: пользователь вырезал что-либо). Реальное перемещение происходит по команде «Вставить».
Культурное влияние
С распространением компьютеров пользователи часто стали составлять тексты, механически комбинируя цитаты из одного или нескольких источников, иногда даже без редактирования. Получающийся текст обычно содержит в себе логические скачки и провалы на границах цитат, и, как следствие, малоинтересен и нелогичен (исключение — если текст был скопирован целиком). Такой метод презрительно называется «копипаст», «копипаста» или «копипейст» (процесс — копипастинг).
Также копипастой иногда называют копирование на форумы, конференции, имиджборды, в блог текста с других сайтов в больших объёмах[2]. Правилом хорошего тона является указание ссылки на источник информации, а также отказ от «промышления копипастами» в пользу информативных ссылок. Тем не менее, блогеры предпочитают копию ссылке, ведь последние часто становятся недействующими: ресурс либо исчезает, либо реструктурируется, а перенаправления проставляются не всегда[3]. Копипаст часто используется для троллинга, в этом случае негласные правила обычно нарушаются.
На имиджбордах, как правило, под копипастой подразумевают отдельный жанр интернет-творчества в формате текста, автор которого либо анонимен, либо не планировал какой-либо сторонней публикации (но и не был против, осознавая такую возможность). В этом случае она используется как готовый ответ, выданный за личное мнение или опыт. Для некоторых копипаста представляет определенную художественную ценность, доходит даже до частного коллекционирования.
Напишите отзыв о статье "Вырезать, копировать, вставить"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.computer-refuge.org/bitsavers/pdf/sds/ucbProjectGenie/mcjones/R-15_QED.pdf Документация по QED] (англ.)
- ↑ [seofun.org.ua/kopipast-pogovorim/ Информация о копипасте][неавторитетный источник?]
- ↑ [my-tribune.blogspot.com/2011/09/blog-post_12.html Дорога в никуда] — блог Привычка не думать[неавторитетный источник?]
Отрывок, характеризующий Вырезать, копировать, вставить
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
