Выровой, Захарий Иванович

Захарий Иванович Выровой
Захарій Іванович Вировий
Депутат Первой Думы, 1906 г.
Род деятельности:	столяр, секретный осведомитель полиции, депутат Государственной думы I созыва от Киевской губернии
Дата рождения:	1879(1879)
Место рождения:	село Смела, Черкасский уезд, Киевская губерния
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	2 июля 1926(1926-07-02)
Место смерти:	Москва

Захарий Иванович Выровой (вариант Захар Иванович, агентурные клички: Захар, Орлик, Кобчик, 1879, с. Смела Черкасского уезда Киевской губернии — 2 июля 1926, Москва) — столяр, секретный осведомитель полиции, депутат Государственной думы I созыва от Киевской губернии.

Биография

Украинец. Из крестьянской семьи села Смела Черкасского уезда Киевской губернии. Православного вероисповедания. Отбыв воинскую повинность, вернулся в Смелу. Стал рабочим, начал работать столяром в каретных мастерских, затем столяром же на Черкасском сахарном заводе.

Образование

Получил домашнее начальное образование. В 1899 году слушал лекции по политической экономии профессора В. Я. Железнова; много читал, был знаком с произведениями Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Фердинанда Лассаля. По сведениям современных ему биографов "очень начитан".

Политическая деятельность

В 1899 году был привлечён по политическому делу. По своим взглядам примыкал к партии социал-демократов.

В Государственной Думе

22 апреля 1906 года избран в Государственную думу I созыва от общего состава выборщиков Киевского губернского избирательного собрания. Во время выборов ему оказал активную поддержку большевик М. С. Урицкий, будущий председатель Петроградской ЧК.

Политическая позиция в апреле 1906 года охарактеризована как "крайний левый". Первой задачей Думы считал отмену смертной казни и полную амнистию, а затем введение 8-часового рабочего дня и решение аграрного вопроса. По одним сведениям Выровой входил в Социал-демократическую фракцию, по другим — в Трудовую группу. Сами трудовики в своем издании «Работы Первой Государственной Думы» политическую позицию Вырового характеризуют как «Т. Г. — С. Д.». Это означает, что состоял в его Трудовой группе, но с образованием в начале июня социал-демократической фракции перешёл в неё. Активный член Украинской громады в Думе.

9 июня 1906 г. подпись Вырового появилась под предложенной социал-демократами резолюцией по поводу ответа министра внутренних дел на депутатские запросы. Седьмой пункт её в частности гласил: "весь состав высшей администрации, при нынешнем и предыдущем кабинетах, подлежит суду по обвинению в ряде тяжких уголовных преступлений против жизни, имущества и чести русских граждан и в укрывательстве таких преступлений".

10 июля 1906 года в г. Выборге подписал "Выборгское воззвание", но, по-видимому, по основному Выборгскому процессу в 1907 году привлечён не был (см. ниже), так как эмигрировал во Францию по одним сведениям в 1906 году, по другим - не раньше ноября 1907.

Секретный осведомитель полиции

Время, с которого Выровой начал сотрудничать с полицией, точно не установлено, но, предположения, что он был завербован до выборов в Думу, вероятно, имеют основания.

Осенью 1907 года Захар Выровой, в тот момент один из руководителей Украинского социал-демократического союза (Спилки) обратился к М. С. Урицкому с приглашением на конференцию Спилки руководителей Киевского комитета РСДРП. Из осторожности в разговоре с Выровым Урицкий назвал неточное место и время заседания комитета в Киеве. 29 октября, когда Урицкий появился в Киеве, он был арестован жандармами. Из их вопросов стало ясно, что по упомянутому в разговоре с Выровым неточному адресу была устроена засада, не давшая результатов. Это дало основания Урицкому заподозрить Вырового в предательстве.

Конференция Спилки прошла 30 октября 1907 года без участия членов Киевского комитета РСДРП в пригороде Киева, на станции Ирпень. На самой конференции никто из членов Спилки арестован не был, но после её окончания все участники были задержаны по одному, что привело к фактическому разгрому организации. З. И. Выровой также был арестован и заключён в Лукьяновскую тюрьму, так как, по предположению Урицкого, полиция не могла оставить его на свободе, поскольку это привело бы "рассекречиванию" Вырового как агента.

Основные сведения об осведомительстве Вырового восходят документам и показаниям заведующего Заграничной агентурой Департамента полиции А. А. Красильникова. В 1908 году и до октября 1909-го Выровой действовал под кличкой "Захар", позднее "Орлик" и "Кобчик". Его оклад, как агента, составлял 350, а позднее 400 франков ежемесячно.

В августе 1912 года Выровой работал в фирме Bollancourt, занятой постройкой аэропланов, это принесло ему материал для доноса на некоторых русских авиаторов (эсер Небудек и другие). Ещё в июле 1912 года Выровой, ссылаясь на некоторые личные причины, принял решение ехать в Россию. Причём он планировал получить от эсеров явки и адреса и помощь при переезде через границу. Выехал Выровой из Парижа в Киев только в ноябре с паспортом на имя Михаила Иваненко. В Киеве он должен был уведомить начальника местного охранного отделения письмом по адресу: Рейтерская, 5, П. Ф. Боговскому. Однако донесение Орлика за 1912 год было посвящено "Обществу активной помощи политическим каторжанам", учредителем которого он являлся сам вместе с известным анархистом Карелиным. Из донесения следует, что на собрании общества Выровой выступал противником террористических актов при освобождении арестованных. Дальнейшие сообщения Вырового касались, главным образом, "Братства вольных общинников" и съезда анархистов, который должен был состояться в 1914 году.

В том же 1914 году В. Л. Бурцев получил сведения о провокации среди анархистов. Заподозрен был, однако, не Выровой, а - Николай Музиль (Рогдаев). Это было подстроено самим Выровым, он остроумными тактическими ходами разбивал группу анархистов-коммунистов, начавших подозревать в предательстве друг друга. Члены группы в поисках предателя стали бросать в глаза друг другу обвинения в провокации. По этому поводу Красильников с удовлетворением доносил Департаменту полиции: "Дело Рогдаева привело к тому, что существование соорганизовавшейся парижской федерации анархистов-коммунистов можно считать законченным". Вскоре после "дела Рогдаева" Выровой покинул эту группу анархистов.

Весной 1915 года, получив на дорогу 500 франков, З. И. Выровой выехал в Россию для отбывания воинской повинности. 12 марта 1915 года Красильников в телеграмме характеризовал Вырового, как преданного делу, заслуживающего доверия агента: "Орлик - эсер, состоял в близких отношениях с Карелиным и группами анархического направления, особого положения в группе не занимал. <...> Намерен продолжать сотрудничество, если позволят условия службы и получит на то соответствующие указания". Жене Вырового, оставшейся в Париже, после его отъезда в течение года выплачивалось по 200 франков ежемесячно.

«Последний выборжец»

167 из 180 человек, подписавших "Выборгское воззвание" были осуждены на основном процессе по этому делу в декабре 1907 года, большинство из них отбыли наказание в мае-августе 1908. В мае 1915 года по делу о "Выборгском воззвании" З. И. Выровый был задержан последним и осуждён на 2 месяца тюрьмы. Это дало основания прессе назвать его "последним выборжцем".

Советский период и гибель

Известно, что в советское время Выровой жил в Таганроге, работал столяром на Таганрогском заводе Лебедева.

13 мая 1926 года арестован. 28 июня 1926 года приговорён Коллегией ОГПУ по обвинению в негласном сотрудничестве с царской охраной к расстрелу. Расстрелян 2 июля 1926, похоронен на территории Яузской больницы.

5 апреля 1993 года реабилитирован.

Литература

• [www.textfighter.org/raznoe/History/koshel/sleduyuschii_sotrudnik_-_frantsuzskii_jurnalist_raimond_rekyuli. Кошель П. История сыска в России]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003750528#?page=160 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Первый созыв. М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина. 1906 С. 124.]
• [elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=012002&id=6771&cType=1 Первая Государственная Дума. Алфавитный список и подробные биографии и характеристики членов Государственной Думы.] — М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина, 1906. — 175 с.
• Государственная Дума первого призыва. Портреты, краткие биографии и характеристики депутатов. — Москва: «Возрождение», 1906. C. 32.
• [www.tez-rus.net/ViewGood9938.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008.] С. 115-116.
• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (1-й созыв). Дело 122. Лист 19; Фонд 1327. Опись 1.1905 год. Дело 141. Лист 74; Дело 143. Лист 58 оборот-59.

Отрывок, характеризующий Выровой, Захарий Иванович

Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.