Высокович, Владимир Константинович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Константинович Высокович
Дата рождения:

16 (28) января 1854(1854-01-28)

Место рождения:

Гайсин

Дата смерти:

13 (26) мая 1912(1912-05-26) (58 лет)

Владимир Константинович Высокович (1854—1912) — российский патологоанатом, бактериолог и эпидемиолог.



Биография

Родился в Гайсине (теперь — Украина, Винницкая обл.). В 1864 году поступил в Первую Харьковскую гимназию, ежегодно переходил из класса в класс с наградами и окончил курс гимназии в 1871 году с золотой медалью. В том же году поступил на медицинский факультет Харьковского университета и по окончании в нём курса в 1876 году был отправлен на театр военных действии на Кавказе.

Ещё в университете Владимир Константинович специально занимался в патолого-анатомическом институте под руководством профессора В. П. Крылова. После окончания войны он защитил докторскую диссертацию «О заболевании кровеносных сосудов при сифилисе» (1882), в которой показал ведущую роль фибробластов соединительной ткани при её новообразовании и опроверг данные Э. Циглера (нем.) об участии в этом процессе белых кровяных телец. Был оставлен при Харьковском патолого-анатомическом институте, сначала в качестве сверхштатного помощника прозектора, а затем штатного прозектора.

В 1884—1888 годы Высокович стажировался за границей, где написал выдающиеся работы: «Об остром эндокардите» (у И. Орта) и «О судьбе впрыснутых в кровь микроорганизмов» (у К. Флюгге). В них он впервые описал важный факт, что микробы не проникают в здоровые ткани организма, и показал, что введённые в кровь микроорганизмы быстро задерживаются, оседая в определённых участках соединительной ткани. Позднее на основе этих работ развилось современное учение о ретикуло-эндотелиальной системе, играющей важную роль в защите организма от инфекции.

С 1886 года состоял доцентом общей патологии в Харьковском университете и в течение девяти лет читал параллельный обязательный курс для студентов 3-го курса. С 1887 года заведовал бактериологической станцией Харьковского Медицинского общества. В 1892 участвовал в разработке практических мероприятий по борьбе с холерой; составил специальные инструкции для населения.

В 1895 году был назначен ординарным профессором по кафедре патологической анатомии в университете Св. Владимира в Киеве. Здесь им был основан патолого-анатомический институт и организовано Пастеровское отделение бактериологического института.

После командировки в Индию, в 1897 году, во главе русской экспедиции для изучения чумы Высокович выдвинулся как наиболее компетентный эпидемиолог, к опыту которого не раз прибегало русское правительство при появлении в пределах империи чумы и холеры.

Основные работы — по патологической анатомии сифилиса и туберкулёза, патогенезу, иммунитету и эпидемиологии ряда инфекционных болезней. Написал до 30 трудов, в том числе краткий учебник патологической анатомии.

Источники

  • Высокович, Владимир Константинович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/131806/%D0%92%D1%8B%D1%81%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Высокович, Владимир Константинович] // Большая биографическая энциклопедия. — 2009.
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/biograf2/3273 Высокович Владимир Константинович] // Биографический словарь. — 2000.

Напишите отзыв о статье "Высокович, Владимир Константинович"

Отрывок, характеризующий Высокович, Владимир Константинович

Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.