Высоцкая, Ирэна Алексеевна
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
| Высоцкая Ирэна Алексеевна | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
город Мукачево, |
| Гражданство: | |
| Отец: |
Высоцкий Алексей Владимирович |
Ирэна Алексеевна Высоцкая (род. 9 декабря 1953, Мукачево, Закарпатская область) — детская писательница, журналист, двоюродная сестра Владимира Высоцкого.
Содержание
Биография
Ирэна Высоцкая родилась в 1953 году в семье кадрового военного, журналиста и литератора Алексея Высоцкого. С 1956 года жила в Москве.
Окончила факультет журналистики Московского государственного университета.
Автор книг для детей и юношества «Дары подземного мага» (2002), «Секрет Мурлысина», «Мерцающий остров», «Роза хаоса», альбома для школьников «Шедевры русской живописи» (2003).
В 2005 году издала книгу воспоминаний «Мой брат Высоцкий. У истоков» о детских годах Владимира Семёновича Высоцкого, в которой было впервые в книжной форме опубликовано подробное генеалогическое древо семьи Высоцких, составленное на основе семейных материалов и исследований киевских краеведов Вадима Ткаченко и Михаила Кальницкого. Книга была переведена на польский язык (2007), второе (расширенное) издание на русском языке вышло в 2008 году.
Под редакцией и с предисловием И. А. Высоцкой в 2010 году вышла документальная трилогия Алексея Высоцкого «Весна в Берлине».
Член Союза журналистов СССР и Союза писателей России.
Семья
- Брат — Александр Алексеевич Высоцкий (1945—1992), журналист, писатель, мастер спорта международного класса по академической гребле, серебряный призёр чемпионата мира 1970 года в Сент-Кэтринсе (Канада) в восьмёрке.[1][2][3]
- Муж — Александр Михайлович Шелепанов (1954—1999), журналист.
Книги Высоцкой
- Дары подземного мага: повесть-сказка. Москва: Астрель, 2002.
- Шедевры русской живописи. Серия «Детский музей. Русская живопись» (с В. Порудоминским и Н. Кондратович). Москва: Русское энциклопедическое товарищество, 2003. — 5000 экз. ISBN 5-901227-25-5
- Мой брат Высоцкий. У истоков (в книге — около 100 фотографий из семейного архива). Москва: Ризалт, 2005; 2-е (дополненное) издание — там же, 2008; 3-е издание — Мой брат Владимир Высоцкий. У истоков таланта. М.: Астрель, 2012.
- Irena Wysocka. Mój brat Wysocki. U źródeł. Перевод на польский язык Дануты Сиесс-Кжишковской (Danuta Siess-Krzyszkowska). Краков: Collegium Columbinum, 2007.
Напишите отзыв о статье "Высоцкая, Ирэна Алексеевна"
Примечания
- ↑ [v-vysotsky.com/statji/2007/Vysotskye_v_Gajsine/text.html Татьяна Тищенко, Марк Цыбульский «Высоцкие в Гайсине»]
- ↑ [books.google.com/books?id=PUq6AAAAQBAJ&pg=PT199&lpg=PT199&dq= Ирэна Высоцкая «Мой брат Владимир Высоцкий. У истоков таланта»]
- ↑ [webkamerton.ru/2012/04/dva-rasskaza-o-dvux-zhenshhinax-s-imenem-aleksandra/ Сергей Смолянников «Два рассказа о двух женщинах с именем Александра»]
Ссылки
- [ksiazki.wp.pl/katalog/recenzje/recenzja.html?rid=37816 Dzieciństwo barda (рецензия на книгу «Мой брат Высоцкий»)]
- [www.moscowuniversityclub.ru/home.asp?artId=8712 Интервью с И. А. Высоцкой]
- [www.bulvar.com.ua/arch/2010/29/4c45d3a223265/ Интервью в «Бульваре Гордона»]
Отрывок, характеризующий Высоцкая, Ирэна Алексеевна
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
