Высшая духовная семинария (Ломжа)
| Высшая духовная семинария | |
|---|---|
| |
| Оригинальное название | Wyższe Seminarium Duchowne w Łomży |
| Год основания | 1919 года |
| Церковь | Римско-католическая церковь |
| Расположение | Ломжа, Польша |
Высшая духовная семинария, полное наименование — Высшая духовная семинария имени Иоанна Павла II (польск. Wyższe Seminarium Duchowne w Łomży) — государственное высшее учебное заведение, католическая духовная семинария, находящаяся в городе Ломжа, Польша. Семинария готовит священников для епархии Ломжи.
История
Семинария была основана в 1919 году епископом Ломжи Ромуальдом Ялбжиковским для части августовской епархии. Первоначально семинария располагалась в здании на перекрёстке улиц Дворовской и Гельчинской. В 1923 году епископ Ромуальд Ялбжиковский приобрёл для семинарии здание на площади Сенкевича (сегодня — площадь Иоанна Павла II).
В 1925 году Святой Престол образовал епархию Ломжи и семинария приобрела статус епархиальной.
5 июня 1991 года Римский папа Иоанн Павел II посетил семинарию. В ознаменовании этого посещения возле семинарии был установлен памятник Иоанну Павел II авторства Густава Землы. 13 октября 2005 года по решению епископа Станислава Стефанека семинарии было присвоено имя Иоанна Павла II.
Ректоры
- Генрик Бетто (1919—1944);
- Юзеф Перковский (1945—1966);
- Миколай Сасиновский (1967—1970);
- Тадеуш Завистовский (1970—1973);
- Здзислав Гарбовский (1973—1974);
- Влодзимеж Вельгат (1975—1982);
- Эдвард Самсель (1982—1983);
- Антоний Бошко (1983—1991);
- Анджей Мялховский (1991—2006);
- Войцех Новацкий (2006—2012);
- Ярослав Котовский (с 2012 года — по настоящее время).
Напишите отзыв о статье "Высшая духовная семинария (Ломжа)"
Ссылки
- [wsd.lomza.pl/news.php Официальный сайт семинарии] (польск.)
Отрывок, характеризующий Высшая духовная семинария (Ломжа)
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
