Ленинградский высший художественно-технический институт
Высший художественно-технический институт (ВХУТЕИН) — название двух учебных заведений в Ленинграде (основан в сентябре 1922 г. при преобразовании Петроградских Высших государственных художественно-технических мастерских, бывшей Императорской Академии художеств) и Москве (основано в 1926 на базе ВХУТЕМАСа), существовавших до 1930 года.
В 1930 московский ВХУТЕИН был закрыт, а вместо него были образованы Московский архитектурный институт, Московский государственный академический художественный институт (которому позднее было присвоено имя В. И. Сурикова) и Московский полиграфический институт (ныне — Московский государственный университет печати).
На базе ленинградского ВХУТЕИНа-ЛВХТИ в апреле 1930 г. был организован Институт пролетарских изобразительных искусств (ИНПИИ), в 1932 году преобразованный в Институт живописи, скульптуры и архитектуры.
Содержание
Ректоры Ленинградского Высшего художественно-технического института (ЛВХТИ)
- 1919—1922 гг. — Эрнест Яковлевич Штальберг [1]
- 1922 год — Андрей Евгеньевич Белогруд
- 1922—1925 гг. — Василий Львович Симонов
- 1925—1929 гг. — Эдуард Эдуардович Эссен
- 1929—1932 гг. — Федор Афанасьевич Маслов
Преподаватели Ленинградского Высшего художественно-технического института (ЛВХТИ)
- Роберт Романович Бах
- Андрей Евгеньевич Белогруд
- Леонтий Николаевич Бенуа
- Владимир Георгиевич Гельфрейх
- Григорий Иванович Котов
- Всеволод Всеволодович Лишев
- Матвей Генрихович Манизер
- Александр Терентьевич Матвеев
- Лев Владимирович Руднев (с 1922 года)
- Сергей Саввич Серафимов
- Ной Абрамович Троцкий (с 1923 года)
- Иван Александрович Фомин (с февраля 1918 по сентябрь 1929 года)
- Эрнест Яковлевич Штальберг (с 1919 по 1922 год)
- Владимир Алексеевич Щуко
Выпускники Петроградского - Ленинградского Высшего художественно-технического института (ЛВХТИ)
Архитектурный факультет. Выпускники 1922 - 1930 годов
- Абросимов, Павел Васильевич (1928 г.)
- Асс, Леонид Евгеньевич (1930 г.)
- Ашастин, Владимир Андреевич (1930 г.)
- Барутчев, Армен Константинович (1927 г.)
- Брод, Зоя Осиповна (1930 г.)
- Вакс, Иосиф Александрович (1926 г.)
- Великанов, Александр Петрович (1928 г.)
- Гайкович, Владимир Альбертович (1928 г.)
- Гегелло, Александр Иванович (1922 г.)
- Гильтер, Исидор Альбертович (Израиль Абович) (1927 г.)
- Гоголицына Татьяна Алексеевна (1930 г.)
- Гундобин, Николай Петрович (1924 г.)
- Данчич, Борис Викторович (1925 г.)
- Даугуль, Валентин Георгиевич (1926 г.)
- Дуплицкий Петр Сергеевич (1925 г.)
- Зандберг-Серафимова Мария Алексеевна (1925 г.)
- Захарьевская Маргарита Алексеевна (1925 г.)
- Кольбе Эрвин Брунович (1921 г.)
- Левинсон, Евгений Адольфович (1927 г.)
- Лялин, Олег Леонидович (1926 г.)
- Мазель Фанни Зунделевна (1928 г.)
- Майзель Генрих Владимирович (1929 г.)
- Матанцев Александр Васильевич (1927 г.)
- Меерзон, Иосиф Айзикович (Александрович) (1927 г.)
- Мелькомова Виргиния Богдановна (1930 г.)
- Минкус, Михаил (Моисей) Адольфович (1930 г.)
- Мунц, Владимир Оскарович (1926 г.)
- Оленев, Николай Васильевич (1927 г.)
- Печенев-Василевский Василий Иванович (1924 г.)
- Поляков, Леонид Михайлович (1929 г.)
- Пуринг Раиса Александровна (1930 г.)
- Рахманина Елизавета Николаевна (1926 г.)
- Рожин, Игорь Евгеньевич (1930 г.)
- Рожновский, Вячеслав Станиславович (1924 г.)
- Рубанчик, Яков Иосифович (Осипович) (1928 г.)
- Самусьев Георгий Евгеньевич (1925 г.)
- Свирский, Яков Осипович (1927 г.)
- Сегал, Леонид Бернардович (1930 г.)
- Смирнов, Борис Александрович (1928 г.)
- Соколов, Александр Михайлович (1930 г.)
- Твелькмейер, Виктор Федорович (1926 г.)
- Тверской, Лев Михайлович (1923 г.)
- Ткаченко, Игорь Васильевич (1928 г.)
- Троцкий, Ной Абрамович (1921 г.)
- Фомин, Игорь Иванович (1926 г.)
- Фоминский Валериан Петрович (1928 г.)
- Френк Гирш Хаскелевич (1926 г.)
- Хряков, Александр Фёдорович (1928 г.)
- Чернихов, Яков Георгиевич (1925 г.)
- Шухаева (Селякова-Шухаева) Елена Николаевна (1925 г.)
- Щуко, Георгий (Юрий) Владимирович (1929 г.)
Скульптурный факультет. Выпускники 1922 - 1930 годов
- Бабурин, Михаил Фёдорович (1930 г.)
- Боголюбов, Вениамин Яковлевич (1930 г.)
- Зале, Карлис (1920 г.)
- Ингал, Владимир Иосифович (1930 г.)
- Исаева, Вера Васильевна (1927 г.)
- Крестовский, Игорь Всеволодович (1924 г.)
- Сабсай, Пинхос Владимирович (1925 г.)
- Синайский, Виктор Александрович (1921 г.)
- Тавасиев, Сосланбек Дафаевич (1927 г.)
- Таурит, Роберт Карлович
- Шульц, Гавриил Александрович
- Янсон-Манизер, Елена Александровна (1925 г.)
Факультет живописи. Выпускники 1922-1930 годов
- Бутрова, Мария Николаевна (1927 г.)
- Жендов, Александр (1930 г.)
- Сегал, Александр Израилевич (1929 г.)
Напишите отзыв о статье "Ленинградский высший художественно-технический институт"
Примечания
- ↑ [gatchina3000.ru/great-soviet-encyclopedia/bse/124/520.htm Большая Советская Энциклопедия. Шталберг, Эрнест Екабович]
Источники
- Ежегодники Общества архитекторов-художников. Выпуски 12, 13, 14, 15-16. Ленинград. 1927, 1930, 1935, 1940 гг.
- Архфак Академии художеств. Ленинград. 1929 г.
- Архитектурный факультет Академии художеств. Ленинград. 1936 г.
- Юбилейный справочник выпускников Санкт-Петербургского Государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Российской Академии художеств. 1915 — 2005. Сост. С.Б. Алексеева; научн. ред. Ю.Г. Бобров. СПб.: ИЖСА РАХ. 2007 г.
См. также
- Императорская Академия художеств
- Академия художеств СССР
- Российская академия художеств
- Санкт-Петербургский государственный институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина
- Московский государственный академический художественный институт имени В. И. Сурикова
Отрывок, характеризующий Ленинградский высший художественно-технический институт
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.