Вьедма (город)
| Город
Вьедма
Viedma
Показать/скрыть карты
|
Вье́дма (исп. Viedma, ˈbjeðma) — город в провинции Рио-Негро, Аргентина. Является административным центром провинции и департамента Адольфо-Альсина. Население — 46 948 чел. (по данным 2001 года)[1].
Содержание
История
22 апреля 1779 года на месте, где сейчас расположен город, и испанским первопроходцем Франсиско де Вьедма был основан форт. На противоположном берегу реки был основан город — современный Кармен-де-Патагонес. Форт получил название Нуэстра-Сеньора-дель-Кармен (исп. Nuestra Señora del Carmen). Первоначально город и форт составляли единое целое; город назывался Мерседес-де-Патагонес (исп. Mercedes de Patagones)[1].
Своё современное название город получил в 1878 году — в канун кампании Покорения пустыни (исп. Conquista del Desierto, Campana del Desierto), возглавленной генералом Хулио Рока (1879 год). Вьедма тогда стала административным центром Аргентинской Патагонии. Позже, по мере освоения новых территорий, началось разделение обширной Патагонии на более мелкие административные образования[1]. В 1955 году была образована провинция Национальной территории Рио-Негро (Río Negro) — и Вьедма стала её столицей[1].
В 1987 году руководством Аргентины был выдвинут план по переносу столицы страны из Буэнос-Айреса во Вьедму. Однако, в связи с отставкой президента и автора идеи о переносе столицы Рауля Альфонсина, проект был свёрнут.
Современный период
В настоящее время Вьедма является промышленным центром, а также привлекательным местом для туристов. В городе существует развитая инфраструктура.
Климат
Климат в этом регионе мягкий со средней годовой температурой +14 °C. Летом во второй половине дня стоит жаркая погода, ночью немного прохладнее, средняя температура составляет +22 °С, минимальная — +15 °С, максимальная — +30 °С. Для зимнего периода характерна холодная погода, средняя температура составляет +7 °С, минимальная — +2 °С, максимальная — +12 °C. Зимой возможны морозы до −6 °C (абсолютный минимум −10 °C), летом температура иногда поднимается до +38 °С (абсолютный максимум — +43 °C).
Дожди редкие, осадков выпадает примерно 380 мм в год. Влажный сезон летом, чётко выраженного сухого периода нет. Среднегодовая относительная влажность — 62 %. Летом ветер дует со средней скоростью 28,4 км/ч.
Напишите отзыв о статье "Вьедма (город)"
Примечания
Ссылки
- [www.viedma.gov.ar/datos/guia-informacion-basica.pdf Guia de Información Básica] (исп.). Sitio Municipalidad de Viedma. Проверено 4 декабря 2010. [www.webcitation.org/67ZycYqwC Архивировано из первоисточника 11 мая 2012]. Подробная официальная информация о Вьедме.
|
Это заготовка статьи по географии Аргентины. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Вьедма (город)
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
