Вьетнамско-тайваньские отношения

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вьетнамско-тайваньские отношения

Вьетнам

Китайская Республика

Вьетнамско-тайваньские отношения — двусторонние отношения между Вьетнамом и Китайской Республикой (Тайвань). Отношения официально не устанавливались, Ханой придерживается политики единого Китая и признает только Китайскую Народную Республику. Тем не менее, это не мешает осуществлять двусторонние визиты, миграцию населения и обмен инвестиционным капиталом между Тайванем и Вьетнамом[1]. С 2006 года Тайвань является крупнейшим источником прямых иностранных инвестиций во Вьетнам[2]





История

Отношения с Южным Вьетнамом

Южный Вьетнам признавал независимость Китайской Республики в связи с общей антикоммунистической политикой двух стран[3]. В 1955 году правительство Нго Динь Зьема установило официальные отношения с Тайбэем. Отношения между двумя правительствами были очень близкими, гораздо ближе, чем отношения Тайваня с другими странами в Юго-Восточной Азии. Тайбэй часто посещали президенты Южного Вьетнама[4]. Студенты из Южного Вьетнама проходили обучение на Тайване, а также Тайбэй оказывал материально-техническую поддержку Сайгону во время войны во Вьетнаме[5]. С 1964 до 1972 год послом Тайваня в Сайгоне являлся Ху Лянь, генерал тайваньской армии со значительным военным опытом гражданской войны в Китае[6]. Тайбэй и Сайгон были городами-побратимами[7]. Перед падением Сайгона президент Южного Вьетнама Нгуен Ван Тхьеу бежал в Тайбэй, где его брат работал в посольстве. Президентский самолёт Эйр Вьетнама был брошен в аэропорту Тайбэя и в конечном итоге стал собственностью авиакомпании Тайваня[5].

Разрыв и возобновление отношений

После ликвидации Южного Вьетнама, Тайбэй изначально не поддерживал никаких контактов с Вьетнамом, даже на уровнях частной торговли и почтовой связи. Кроме того, в 1987 году тайваньские военные расстреляли вьетнамских беженцев которые прибыли к острову на лодках. В конце 1980-х годов, к исходу Холодной войны, контакты между Ханоем и Тайбэем возобновились[8].

Двусторонние визиты

В 2006 году председатель Taiwan Semiconductor Manufacturing Company Моррис Чжан прибыл в Ханой в качестве специального представителя президента Чэнь Шуйбяня на форуме Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. Моррис Чжан полетел в Ханой на президентском Боинге, на котором был изображён флаг Китайской Республики и его национальная эмблема. Это был первый случай в истории, когда тайваньский самолёт с изображением национальной символики приземлился в стране с которой у Тайваня не установлены официальные отношения[9].

Напишите отзыв о статье "Вьетнамско-тайваньские отношения"

Примечания

  1. Dang 2011, С. 32
  2. Tran 2011, С. 16
  3. Ku 1999, С. 406
  4. Chen 2002, С. [books.google.com/books?id=moqbJAj2b1kC&pg=PA62 62]
  5. 1 2 "[www.chinapost.com.tw/editorial/detail.asp?onNews=&GRP=i&id=95576 Taiwan-Vietnam ties are looking better than ever]", China Post, 2006-11-20, <www.chinapost.com.tw/editorial/detail.asp?onNews=&GRP=i&id=95576> 
  6. Chen 2002, С. [books.google.com/books?id=moqbJAj2b1kC&pg=PA60 60]-61
  7. Chen 2002, С. [books.google.com/books?id=moqbJAj2b1kC&pg=PA132 132]
  8. Chen 2002, С. [books.google.com/books?id=moqbJAj2b1kC&pg=PA65 65]
  9. Engbarth, Dennis (2006-11-17), [www.taiwannews.com.tw/etn/news_content.php?id=320866&lang=eng_news&cate_img=83.jpg&cate_rss=news_Politics_TAIWAN Morris Chang arrives in Hanoi for APEC], <www.taiwannews.com.tw/etn/news_content.php?id=320866&lang=eng_news&cate_img=83.jpg&cate_rss=news_Politics_TAIWAN> 

Отрывок, характеризующий Вьетнамско-тайваньские отношения

Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…