Текстильная застёжка

Текстильная застёжка (в просторечии липучка, оригинальное название Velcro) — застёжка, действующая по принципу репейника. Идея изобретения пришла в 1941 году швейцарскому инженеру Жоржу де Местралю, патент был получен в 1955. Является удачным примером биомиметики.

Другие названия: лента Velcro (фр. Velcro), лента-контакт, «репейник». Англоязычный вариант — «Hook & Loop».

Разновидность застёжки, представляет собой пару текстильных лент, на одной из которых размещены микрокрючки, на другой — микропетли. При соприкосновении двух лент микрокрючки и микропетли зацепляются, и одна лента «прилипает» к другой, за что застёжка и получила название «липучки». Застёжка широко применяемая в швейной и обувной промышленности, и для спец-изделий.

Velcro — зарегистрированный товарный знак во многих странах. Слово образовано от фр. velours (бархат) + фр. crochet (крючок).

История

Швейцарский инженер Жорж де Местраль привык после прогулки с собакой снимать с её шерсти головки репейника. Однажды он рассмотрел их под микроскопом, благодаря которому увидел крохотные крючки, с их помощью головки цеплялись за шерсть. Так у де Местраля появилась идея застёжки-липучки. На её реализацию у инженера ушли годы проб и ошибок, в результате которых изобретатель понял, что липучки лучше всего делать из нейлона. В 1955 году де Местраль смог наконец запатентовать своё изобретение. Первыми текстильные застёжки начали использовать космонавты, аквалангисты и горнолыжники. Со временем липучки получили широкое распространение, став обычной деталью повседневной одежды и обуви.

Интересные факты

На Международной космической станции велкро используется для крепления предметов к стенам. На российском сегменте ворсистой частью липучки оклеены все стены. А на инструменты, карандаши, прочие предметы с помощью специальной липкой подложки прикрепляется крючковатая часть.

См. также

• Застёжка грибок-грибок — похожая на «липучку» застёжка, обе части которой идентичны.
• Застёжка-молния

Литература

• Орленко Л. В. Терминологический словарь одежды. — М.: Легпромбытиздат, 1996. — 346 с. — ISBN 5-7088-0720-2.
• ГОСТ 30019.1-93 — Застёжка текстильная. Общие технические условия.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Текстильная застёжка
• [www.gostedu.ru/6478.html ГОСТ 30019.2-93 — Застежка текстильная. Метод определения прочности сдвига по длине и ширине]

Отрывок, характеризующий Текстильная застёжка

– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.