Вэньчжоуский диалект

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вэньчжоуский диалект
Самоназвание:

溫州話

Страны:

Китай

Регионы:

Вэньчжоу (провинция Чжэцзян)

Общее число говорящих:

5 млн чел.

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Сино-тибетская семья

Китайская ветвь
Группа у
См. также: Проект:Лингвистика

Вэньчжоуский диалект (кит. упр. 温州话, палл.: вэньчжоухуа) — южный субидиом диалектной группы у китайского языка. На нём говорят в городе Вэньчжоу, расположенном в южной части провинции Чжэцзян на юго-востоке Китая. По своей фонетике, лексике и грамматике диалект значительно отличается от официального китайского языка путунхуа и непонятен для других китайцев. При этом и внутри самого диалекта довольно сильны фонетические различия между наречиями отдельных уездов и городов, выделяются жуйаньский говор, юэцинский говор и др. Зачастую под вэньчжоуским диалектом в узком смысле понимается наречие, на котором говорят жители городской зоны собственно Вэньчжоу, не включая другие города и уезды, входящие в его состав. Вэньчжоуский диалект в широком смысле насчитывает около 5 млн носителей.

В силу своей сложности вэньчжоуский диалект считается в Китае одним из самых трудных для изучения.





Место диалекта в лингвистической картине Китая

Вэньчжоуский диалект является репрезентативным идиомом южноуских диалектов. В Китае его называют «лингвистической окаменелостью», поскольку в нём сохранилось очень многое из древнекитайского языка. В то время как на путунхуа очень большое влияние оказали языки северных кочевых народов, а североуские диалекты в свою очередь оказались под влиянием официального северного гуаньхуа, именно в южноуских диалектах в силу географических причин древнекитайские фонетические и другие нормы сохранились лучше всего.

Вэньчжоуский диалект тесно связан с древнеминьским, древнечуским и древнецзяндунским языками, он имеет особое значение для исследователей исторической фонетики и исторической лингвистики китайского языка. Кроме того, Вэньчжоу — родина южнокитайской оперы наньси, и в её пьесах содержится немало вэньчжоуизмов. Поскольку опера наньси оказала огромное влияние на юаньские пьесы, юаньские и минские романы, исследователям этих произведений также приходится прибегать к помощи вэньчжоуского диалекта.

Фонетика

Тоны

Тоны вэньчжоуского диалекта
Номер Название тона Рисунок тона
1 инь-пин (陰平) 44
2 ян-пин (陽平) 31
3 инь-шан (陰上) 45
4 ян-шан (陽上) 34
5 инь-цюй (陰去) 42
6 ян-цюй (陽去) 22
7 инь-жу (陰入) 323
8 ян-жу (陽入) 212

История диалекта

Народы, населявшие нынешнюю территорию Вэньчжоу до объединения Китая под властью династии Цинь, входили в группу, которую китайцы называли сто народов юэ. Они говорили на древнеюэском языке (относится к дун-тайским (или тай-кадайским) языкам), который был также распространён в царстве У. Он был взаимонепонимаем с древнекитайским, на котором говорили в царствах Ци и Чу, однако он был родственником современных дунского, чжуанского, шанского, лаосского и тайского языков. В современном вэньчжоуском по-прежнему остаётся немало тай-кадайских следов.

В 333 году до н. э. царство Чу разгромило Юэ и усилило свою власть над землями У и Юэ, пока в 221 году до н. э. Китай под своей властью не объединила династия Цинь, владычество которой продолжалость 112 лет. Поскольку чусцы занимали доминирующее положение в У и Юэ, вскоре восточночуский диалект слился воедино с уюэским языком и превратился в новую разновидность китайского языка — цзяндунский диалект (цзяндун 江东 — дословно «к востоку от реки», имеется в виду река Янцзы), который является прямым предком уского диалекта. В труде «Звуки и толкования от Хуйлиня» (кит. 慧琳音义) эпохи Тан цзяндунские диалекты объединены под названием «звуки У и Чу» (кит. 吴楚之音). Более древняя лексика вэньчжоуского берёт своё начало именно в цзяндунском диалекте. Последний также служит основным источником «просторечных чтений» иероглифов в вэньчжоуском диалекте.

Во времена династий Цинь и Хань ханьцы начали официально осваивать территорию У и Юэ, однако юг современной провинции Чжэцзян и современная провинция Фуцзянь всё ещё находились под властью юэсцев, которые основали там царства Восточное Оу и Миньюэ, которые сохраняли своё независимое положение. Несмотря на то, что во времена ханьского У-ди Восточное Оу «переместило удел свой и народ свой в Срединное царство и расположились они между Янцзы и Хуайхэ», однако среди переселенцев в основном была княжеская семья и знать. В это время в восточнооуский диалект проникает всё больше китаизмов, однако основной словарный массив диалектов оу-юэ по-прежнему составляет тай-кадайская лексика.

В эпоху Шести династий (III—VI вв. н. э.) цзяндунский диалект начинает распадаться на у и минь. Согласно записям восточноцзиньского историка Го Пу, в это время жители Оу и Юэ уже говорили на древнеуском диалекте. Поскольку Вэньчжоу граничит с ареалом распространения минь, в вэньчжоуском сохранилось довольно много характерных для древнеминьского особенностей.

Во времена династий Тан и Сун регион пережил несколько крупных миграций населения, в особенности при переносе столицы Южной Сун, после которого в Вэньчжоу резко увеличилось ханьское население, прибывшее со Срединной равнины, принёсшее в Оу и Юэ китайскую культуру и ассимилировавшее местный диалект. Под влиянием среднеравнинного диалекта в вэньчжоуском развилось явление различния просторечных и литературных чтений иероглифов. Вэньчжоуский диалект времён династии Сун был уже очень близок к современному. В то время как северные диалекты китайского языка подвергались многократным изменениям, вэньчжоуский сохранил очень много характерных для древнекитайского особенностей, поэтому если читать танские стихи и сунские строфы на вэньчжоуском, это будет звучать намного естественней, чем на современном путунхуа.

Особенности диалекта

Фонетика и структура предложений вэньчжоуского диалекта более близки к древнему языку. Вэньчжоуский взаимонепонимаем с путунхуа и другими ускими диалектами. Он очень сложен для понимания и изучения невэньчжоуцами.

  • Акцентируемые слова и слоги могут терять придыхание и звучать как звонкие.
  • Существительные ставятся перед определениями, а глаголы — перед наречиями, то есть прямо противоположно правилам современного китайского языка.
  • Для некоторых употребительных слов и названий невозможно найти упоминания в китайских письменных источниках.
  • В диалекте до сих пор встречается довольно много лексических и грамматических вэньянизмов.

Интересные факты

  • Сложность вэньчжоуского наречия привела к возникновению в Китае поговорки: «Не боюсь ни небо, ни землю, боюсь лишь вэньчжоусца, говорящего по-вэньчжоуски».
  • Считается, что во время Второй мировой войны китайская армия использовала вэньчжоусцев в качестве «живых шифровальных машин».

См. также


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Напишите отзыв о статье "Вэньчжоуский диалект"

Отрывок, характеризующий Вэньчжоуский диалект

– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.