Цао Пэй

Цао Пэй 曹丕<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
император царства Вэй
220 — 226
Преемник:	Цао Жуй
Рождение:	29 мая 187(0187-05-29) уезд Цяо (совр.Бочжоу, провинция Аньхой)
Смерть:	29 июня 226(0226-06-29) (39 лет) Лоян
Отец:	Цао Цао
Мать:	императрица Бянь
Супруга:	Чжэнь Ло (до 221), Го Нюйван
Дети:	Цао Жуй,Цао Ли и др.

Цао Пэй (устаревшее чтение), Цао Пи (кит. упр. 曹丕, пиньинь: Cáo Pī, 187—29 июня 226) — император Вэй, великий китайский поэт и военачальник. Сын Цао Цао, брат Цао Чжи и основатель династии Цао Вэй.

Биография

Детство и Юность

Цао Пэй родился в семье Цао Цао от одной из его наложниц, будущей императрицы Бянь (настоящее имя неизвестно) когда отец был простым чиновником среднего уровня без особенных перспектив. Детство будущий император провёл без отца — Цао Цао в это время находился в войнах, и как воспитывался Цао Пи — достоверно не известно. В 211 году он был назначен заместителем чэнсяна (канцлера), то есть своего отца. Тогда же в сражении погиб его старший брат Цао Ан, и Цао Пэй остался старшим братом в семье, однако это не делало из него наследника престола — Цао Цао долго колебался кого назначить наследником: Цао Пэя, или его брата Цао Чжи, который был более талантлив как поэт. В конце концов, слабые административные способности Цао Чжи и совет полководца Цзя Сюя о том, что отступление от принципа престолонаследия может быть использовано врагами, решили дело в пользу Цао Пэя.

Император Вэй

В 220 году умер Цао Цао, и власть в Вэй перешла к Цао Пэю. Несмотря на то, что Цао чётко определил наследника, первое время был некоторый беспорядок: Цао Пэй на момент известия о смерти отца был в военном лагере в городке Ечэн, и его брат Цао Чжан ввёл войска в Лоян — столицу Вэй. Узнав об этом, Цао Пэй выпустил от имени матери указ, согласно которому он вступал в должность, занимаемую ранее его отцом. Первые действия нового императора были направлены на укрепление своей власти и ограничение полномочий братьев. После этого Цао Пэй низложил императора Сянь-ди, который ранее полностью контролировался Цао Цао, и объявил об основании новой династии Цао Вэй. Цао Пэй дал низложенному императору титул гуна и дал ему во владение Шаньян. Своему отцу он дал посмертное имя Мэн Вэй, также считая его императором.

Боевые действия против Сунь Цюаня

После того, как известия о переходе трона к Цао Пэю (и ложные слухи о казни императора Сянь-ди) достигли Лю Бэя в Ичжоу, тот также в 221 году объявил себя императором и основал царство Шу. Сунь Цюань, контролировавший восток и юго-восток, не предпринимал никаких шагов, оставляя для себя открытыми все возможности.

Ещё в 219 году Сунь Цюань послал генерала Люй Мэна для атаки Цзинчжоу с востока, и быстро захватил всю провинцию; при этом был убит генерал Лю Бэя Гуань Юй. Чтобы избежать войны на два фронта, Сунь Цюань тогда номинально покорился Цао Цао и получил от него титул «Наньчан-хоу» (南昌侯). Лю Е советовал Цао Пэю отказаться от такого вассала и атаковать Сунь Цюаня, а после его разгрома обрушиться на Шу, но Цао Пэй отклонил предложение. Но после того, как силы Сунь Цюаня под командованием Лю Сюня в 222 году разгромили силы Лю Бэя в битве при Сяотине, Сунь Цюань начал отдаляться от Вэй. Когда Цао Пэй потребовал, чтобы Сунь Цюань отправил своего наследника Сунь Дэна заложником в Лоян, Сунь Цюань отказался и формально отложился от Вэй, провозгласив образование царства Восточное У. Разгромившие Шу войска У имели высокую мораль и обладали умелыми полководцами, в результате чего силы Цао Пэя ничего не смогли с ними сделать несмотря на ряд широкомасштабных нападений в последующие годы. После смерти в 223 году Лю Бэя Чжугэ Лян, ставший регентом при его наследнике Лю Шане, возобновил союз с Сунь Цюанем, в результате чего царству Вэй пришлось обороняться на два фронта.

Внутренние дела

Цао Пэй обычно считается компетентным администратором, который поручил важные дела в империи ряду способных чиновников, продолжая линию отца на то, что способности важнее происхождения. Однако он плохо воспринимал критику, и те чиновники, кто осмеливался критиковать его, лишались должностей, а иногда и жизни.

Цао Пэй опасался своих родственников. Он уменьшил домен своего младшего брата Цао Чжи и казнил ряд связанных с ним людей. Утверждается, что ещё один младший брат — Цао Сюн — покончил с собой из страха перед Цао Пэем, а младший брат Цао Чжан согласно легенде был убит самим Цао Пэем. В целом из-за законов, установленных Цао Пэем, императорские родственники не только были отстранены от большой политики, но и обладали слабой властью внутри собственных владений.

Женитьба и проблемы наследования

Цао Пэй был давно женат на госпоже Чжэнь, но к моменту провозглашения его императором она уже вышла из его фавора, и поэтому он повелел ей оставаться в Е и не приезжать в Лоян. Это обидело госпожу Чжэнь, и когда известия об этом дошли до Цао Пэя, то он рассердился и вынудил её совершить самоубийство; императрицей он сделал свою фаворитку Го Нюйван.

У Го Нюйван, однако, не было детей. Старшим из сыновей Цао Пи был Цао Жуй, однако из-за смерти его матери он не был объявлен наследником престола, вместо этого ему был дан титул Пинъюаньского князя. Летом 226 года, когда Цао Пэй серьёзно заболел, он, наконец, официально назначил своим преемником Цао Жуя. На смертном одре он поручил заботиться о нём Цао Чжэню, Чэнь Цюню и Сыма И.

Вклад в литературу

Цао Пэй также был выдающимся поэтом и литератором. За свою жизнь, он написал более ста стихотворений и первый в Китае трактат об изящной словесности «Рассуждения о классическом». На русский язык его стихотворения были переведены Кравцовой М. Е.

Отрывок, характеризующий Цао Пэй

Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.