Вюльнер, Франц

Франц Вюльнер

Франц Вюльнер (нем. Franz Wüllner; 28 января 1832, Мюнстер — 7 сентября 1902, Браунфельс) — немецкий композитор и дирижёр. Отец певца Людвига Вюльнера.

В отрочестве учился игре на скрипке и фортепиано в Дюссельдорфе, занимаясь, в том числе, у Антона Феликса Шиндлера. В 1850—1854 гг. Вюльнер много концертировал по Европе, исполняя, прежде всего, сонаты Бетховена; одновременно он брал уроки, где только это было возможно, — в том числе у Йозефа Иоахима, Игнаца Мошелеса, Фердинанда Давида и Иоганнеса Брамса, с которым сдружился на долгие годы. В 1858—1865 гг. Вюльнер был музикдиректором в Ахене, затем работал в Мюнхене, где, в частности, дирижировал первыми представлениями опер Вагнера «Золото Рейна» (22 сентября 1869) и «Валькирия» (26 июня 1870); Вагнер, как считается, остался недоволен премьерами и для первых постановок обеих опер на Байройтском фестивале привлёк другого дирижёра. Затем, в конце 1870-х, Вюльнер преподавал в Дрезденской консерватории, и, наконец, с 1884 г. обосновался в Кёльне, где руководил Гюрцених-оркестром. Среди учеников Вюльнера в кёльнский период были, в частности, Фолькмар Андрее, Виллем Менгельберг, Элли Ней, Фредерик Сток и др. Вюльнер покровительствовал ряду молодых композиторов, среди которых был Рихард Штраус; ещё в Дрездене под управлением Вюльнера была сыграна 27 ноября 1882 г. премьера Серенады для духовых Op. 7, а Гюрцених-оркестр впервые исполнил симфонические поэмы Штрауса «Весёлые проказы Тиля Уленшпигеля» (5 ноября 1895) и «Дон Кихот» (8 марта 1898).

В композиторском наследии Вюльнера выделяется хоровая музыка, в том числе «Miserere» (op. 26) и «Stabat Mater» (op. 45), а также ряд камерных произведений.

Именем Вюльнера названа улица в Мюнхене (нем. Franz-Wüllner-Str).

Отрывок, характеризующий Вюльнер, Франц

Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.