Вюнненберг, Альфред

Альфред Бернгард Юлиус Эрнст Вюнненберг Alfred Bernhard Julius Ernst Wünnenberg<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">обергруппенфюрер СС Альфред Вюнненберг</td></tr>
Начальник Главного управления полиции порядка
31 августа 1943 года – 8 мая 1945 года
Предшественник:	Курт Далюге
Преемник:	нет
Рождение:	20 июля 1891(1891-07-20) Саарбург, Лотарингия, Германская империя
Смерть:	30 декабря 1963(1963-12-30) (72 года) Крефельд, Северный Рейн — Вестфалия, ФРГ
Дети:	дочь
Партия:	Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП), (1933 – 1945) (партбилет № 2 222 600)
Профессия:	полицейский
Военная служба
Годы службы:	1913-1920
Принадлежность:	Германская империя
Род войск:	пехота, авиация
Звание:	обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и полиции (1 июля 1943 года)
Командовал:	4-я полицейская гренадерская дивизия СС (15 декабря 1941 — 14 мая 1942 года, 19 июля 1942 — 10 июня 1943 года); 4-й танковый корпус СС (8 июня 1943 года — 30 августа 1943 года)
Награды:	Пряжки к Железному кресту II и I класса Почетная шпага рейхсфюрера СС Кольцо «Мёртвая голова»

Альфред Вюнненберг (нем. Alfred Wünnenberg), полное имя — Альфред Бернгард Юлиус Эрнст Вюнненберг (нем. Alfred Bernhard Julius Ernst Wünnenberg; 20 июля 1891 года, Саарбург, Лотарингия, — 30 декабря 1963 года, Крефельд, Северный Рейн — Вестфалия), руководитель полиции порядка «Третьего рейха» (31 августа 1943 года — 8 мая 1945 года), обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и полиции (1 июля 1943 года).

Биография

25 февраля 1913 года вступил фаненюнкером в 56-й пехотный полк прусской армии, 5 августа 1914 года был произведён в лейтенанты. Во время Первой мировой войны в 1914 году воевал на Западном фронте, в 1915 году уже как командир роты — на Восточном фронте. В июне 1916 года прошёл курс обучения на лётчика, в 1917 году воевал в качестве лётчика-разведчика. За боевые отличия был награждён Железным крестом 1-го и 2-го класса.

После окончания войны в апреле 1919 года присоединился к союзу добровольческих корпусов «Охрана восточных границ» (Grenzschutz Ost), а также в октябре 1919 года — к добровольческому корпусу в Верхней Силезии.

В 1920 году демобилизовался в чине капитана и 1 февраля поступил на службу в охранную полицию (шуцполицию). 19 сентября 1920 года был произведён в обер-лейтенанты прусской шуцполиции. С февраля 1920 по февраль 1924 года служил инструктором по служебному собаководству в полицейских школах в Эссене и Потсдаме. Затем служил в полицейских школах Крефельда и Кёльна, где также проходил и обучение. С мая 1928 года служил в полиции Кёльна, затем был инструктором в Берлине-Шарлоттенбурге. В 1929 году женился, от этого брака имел дочь. До конца июля 1933 года был инспектором полиции в Гинденбурге. 1 мая 1933 года вступил в НСДАП (билет № 2 222 600).

С августа 1933 года — командир шуцполиции в Бойтене, с мая 1934 года — в Глейвице, с февраля 1935 года — в Саарбрюкене, с октября 1937 года — в Бремене, затем — в Маннгейме. 2 октября 1939 года назначен командиром 3-го полицейского полка СС в составе полицейской дивизии СС. С этим полком участвовал в западных кампаниях нацистской Германии и в войне с СССР. 1 января 1940 года вступил в СС (билет № 405 898) и сразу получил звание штандартенфюрера СС и полковника шуцполиции. 15 ноября 1941 года награждён Рыцарским крестом Железного креста.

15 декабря 1941 года сменил Вальтера Крюгера на должности командира 4-й полицейской гренадерской дивизии СС. 23 апреля 1942 года был произведён в бригадефюреры СС и генерал-майоры полиции и получил дубовые листья к Рыцарскому кресту. Командовал этой дивизией с 15 декабря 1941 по 14 мая 1942 года и с 19 июля 1942 по 10 июня 1943 года.

С 8 июня 1943 года командовал IV танковым корпусом СС. 31 августа 1943 года, когда Курт Далюге по состоянию здоровья уже не мог исполнять свои обязанности, Вюнненберг возглавил Главное управление полиции порядка, в подчинении которого находились все полицейские силы (кроме полиции безопасности) в Германии и на оккупированных территориях. Оставался на этом посту до конца войны.

Некоторые исследователи пишут, что «после того как 29 апреля 1945 года А. Гитлер лишил Г. Гиммлера постов рейхсфюрера СС и шефа германской полиции, на последнюю должность был назначен Вюнненберг»,. Это прямо противоречит содержанию «Политического завещания Гитлера», в котором А. Гитлер назначил на посты рейхсфюрера СС и шефа немецкой полиции гауляйтера Карла Ханке,.

После окончания войны в 1946 году был интернирован в Дахау, но уже в следующем году освобождён. Умер 30 декабря 1963 года в Крефельде.

Награды

• Железный крест 1-го класса (1914)
• Железный крест 2-го класса (1914)
• Рыцарский крест Железного креста (15.11.1941)
• Нагрудный знак «За ранение» в золоте (1918)
• Пряжки к Железному кресту II и I класса
• Медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/42»
• Дубовые листья к Рыцарскому кресту Железного креста (23 апреля 1942 года)
• Почетная шпага рейхсфюрера СС (Ehrendegen des RF SS)
• Кольцо «Мёртвая голова»

Литература

• Залесский К. А. Вожди и военачальники Третьего рейха: Биографический энциклопедический словарь.. — М.: «Вече», 2000. — С. 92. — 576 [16 илл.] с. — ISBN 5-7838-0550-5.
• Залесский К. А. Кто был кто в Третьем рейхе. — М.: АСТ, 2002. — С. 160. — 944 с. — ISBN 5-271-05091-2.
• Залесский К. А. СС. Охранные отряды НСДАП. — М.: Эксмо, 2005. — С. 133–134. — 672 с. — 5000 экз. — ISBN 5-699-09780-5.
• Эрнст Клее (Ernst Klee). «Словарь персоналий Третьего рейха. Кто был кем до и после 1945 года» («Das Personen-lexikon zum Dritten Reich. Wer war was vor und nach 1945»). — Франкфурт-на-Майне: Издательство «Книги карманного формата Фишера» («Fischer Taschenbuch Verlag»), 2005. — С. 687. (нем.)
• «Носители Рыцарского креста в 1939—1945 гг» («Die Ritterkreuzträger 1939—1945»). — Ранис/Йена: Военное издательство Шерцерс («Scherzers Militaer-Verlag»), 2007. — С. 798. — ISBN 978-3-938845-17-2. (нем.)

Отрывок, характеризующий Вюнненберг, Альфред

Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.