Королевство Вюртемберг
| Королевство Вюртемберг | |||||||||
| нем. Königreich Württemberg | |||||||||
| королевство | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
 Вюртемберг в составе Германской империи | |||||||||
| Столица | Штутгарт | ||||||||
| Язык(и) | немецкий (швабский диалект) | ||||||||
| Религия | лютеранство | ||||||||
| Площадь | 19 508 км² | ||||||||
| Население | 2 437 574 чел. (1910) | ||||||||
| Форма правления | конституционная монархия | ||||||||
| Династия | Вюртембергский дом | ||||||||
| Король Вюртемберга | |||||||||
| - 1805—1816 | Фридрих I | ||||||||
| - 1816—1864 | Вильгельм I | ||||||||
| - 1864—1891 | Карл I | ||||||||
| - 1891—1918 | Вильгельм II | ||||||||
| История | |||||||||
| - 1 января 1806 | Образование Королевства | ||||||||
| - 9 ноября 1918 | Ноябрьская революция (свержение монархии) | ||||||||
Королевство Вюртемберг (нем. Königreich Württemberg) существовало в Германии с 1806 по 1918 год.
Правопредшественник Королевства — одноимённое герцогство. Правители — из Вюртембергской династии. Столица — Штутгарт. В настоящее время территории бывшего королевства входят в состав земли Баден-Вюртемберг ФРГ.
Содержание
История
Вюртембергский герцог Фридрих II вопреки желанию земских чинов, вступил во вторую коалицию против Франции и, разбитый генералом Моро, заключил 20 марта 1802 года особый мирный договор с Францией, по которому взамен Мюмпельгарда смог расширить свои владения почти вдвое — за счёт габсбургских владений в Швабии, вольных имперских городов и епископий, чья территория отошла к нему при роспуске Священной Римской империи (так называемая германская медиатизация) (всего 2200 км², с 124 688 жителей). При содействии Наполеона он исхлопотал для себя (в 1803 году) титул курфюрста
Во франко-австрийской войне 1805 года Фридрих хотел было сохранить нейтралитет, но внезапное появление Наполеона I в Людвигсбурге вынудило его к заключению союза с Францией. По Прессбургскому миру 1805 года Фридриху был предоставлен королевский титул, а с 1 января 1806 года он самовольно провозгласил себя королём. Территория Вюртемберга была увеличена новыми приобретениями, значительно расширенными впоследствии по Венскому и Компьенскому договорам. За это королевство должно было выставлять контингент войск в наполеоновскую армию.
Несмотря на близкое родство с Романовыми (как, впрочем, и с правящими династиями Австрии и Великобритании) король Фридрих послал свои войска с Наполеоном на завоевание России. Для похода в Россию королевство выставило 16 000 человек войска, из которого вернулось едва несколько сотен. Также Фридрих породнился несколькими браками с Бонапартами.
Только после битвы при Лейпциге Фридрих отстал от союза с Наполеоном и присоединился к союзникам. Падение Наполеона сделало его международное положение шатким, в Вюртемберге начались волнения, но в 1813 году на встрече в Фульде он выговорил у Меттерниха право на сохранение за собой королевского титула. Опасаясь за ограничение своих верховных прав при образовании Германского союза, Фридрих, во время заседаний Венского конгресса, даровал народу, по собственной инициативе, сословное представительство (манифест от 15 января 1815 года). Но вюртембергские чины требовали восстановления нарушенной Фридрихом, при провозглашении королём, старой конституции и не соглашались мириться на небольших уступках с его стороны. Во время этих переговоров король умер (30 октября 1816 года).
После смерти Фридриха в 1816 году на престол взошёл его сын Вильгельм. Лишь в 1819 году он достиг соглашения с земскими чинами и выработал, совместно с последними, конституцию. Он разрядил обстановку в стране путём учреждения двухпалатного парламента и в течение своего долгого правления (до 1864 года) сохранял в своём королевстве сравнительно либеральный политический режим.
Парламентская жизнь страны потекла довольно ровно до 1848 года, когда и здесь заметно стало движение в пользу различных реформ. Правительство старалось успокоить его дарованием свободы печати и обещаниями, отчасти впоследствии и выполненными. Образованию Германской империи, под главенством Пруссии, Вильгельм I противодействовал, насколько мог. Тем не менее, общественное мнение заставило короля признать имперскую конституцию (24 апреля 1849 года).
Отказ прусского короля от императорской короны развязал руки королю вюртембергскому. Когда в Германии распространилось республиканское брожение и остов германского парламента оставил Франкфурт и собрался в Штутгарте, король приказал разогнать его вооруженной силой (18 июня). Против мысли об унии, руководимой Пруссией, Вильгельм, в тронной речи при открытии сейма в 1850 году, высказался с такою страстностью, что Пруссия прервала дипломатические сношения с Вюртембергом.
Но и переговоры короля с Баварией относительно образования Южно-германской федерации натолкнулись в стране на сопротивление народных представителей. Они потребовали предания суду министра иностранных дел, подписавшего так называемый союзный договор четырёх королей. Палата была распущена, но и другой состав её отказался вотировать кредит на военные расходы для замышлявшейся, в союзе с Австрией и Баварией, войны с Пруссией. Тем не менее, королевство Вюртемберг не оставляло своего оппозиционного положения относительно Пруссии. В шлезвиг-голштинском вопросе оно выступило в защиту наследственных прав герцога Августенбургского.
Сын Вильгельма I, Карл (правил в 1864—1891 годах), на первых порах продолжал в отношении к Пруссии политику отца.
В 1866 году вспыхнула австро-прусская война и Вюртемберг принял в ней участие в союзе с Австрией. Вюртембергское войско потерпело поражение близ Таубербишофсгейма (24 июля 1866 года), и королевству угрожала прусская оккупация. Вюртембергсский министр Варнбюлер вынужден был отправиться в прусскую главную квартиру, чтобы заключить перемирие. По пражскому миру Вюртемберг обязался уплатить Пруссии 8 миллионов марок военной контрибуции. Кроме того, между Вюртембергом и Пруссией заключен был тайный оборонительный и наступательный союз, по которому вюртембергская армия, в случае войны, поступала под высшее начальство прусского короля. С этих пор вюртембергское правительство стало, видимо, склоняться к прочному союзу с Пруссией, но должно было бороться с упорным сопротивлением очень сильной ещё в стране партии противников прусской гегемонии.
Когда началась война 1870 года, взрыв патриотического чувства во всех немецких государствах увлек и население Вюртемберга: палата почти единогласно вотировала необходимые военные кредиты. Вюртембергская дивизия присоединилась к 3-й союзной армии наследного принца прусского и участвовала в сражениях под Вертом и Седаном и в осаде Парижа.
По окончании войны между Вюртембергом и Пруссией была заключена военная конвенция, а также подписан договор, определяющий положение Вюртемберга, как части объединенной Германской империи. Из военной контрибуции, уплаченной разгромленною Франциею, на долю Вюртемберга пришлось 85 176 303 марки.
После франко-прусской войны парламентская жизнь королевства опять потекла спокойно, в заботах о внутреннем преуспеянии государства. В 1877 году (9 августа) торжественно праздновалось четырёхсотлетие Тюбингенского университета, причем в праздновании приняла участие и королевская чета.
Примерно в это же время король передоверил управление государством первому министру Герману фон Миттнахту, который успешно развивал промышленность и положил конец оттоку населения за пределы королевства.
После смерти Карла в 1891 году ему наследовал двоюродный племянник Вильгельм II. Министром-президентом остался Миттнахт, занимавший эту должность с 1876 года. Выборы в ландтаг в феврале 1895 года указали на значительный рост левых партий. Уступая требованиям народной и социал-демократической партии, которые сильны в Вюртемберге, Миттнахт вносил один проект пересмотра конституции за другим, но они не находили нужного большинства либо в одной палате, либо в другой, наталкиваясь на противодействие то слева (чаще), то справа. Задача состояла в том, чтобы из палаты депутатов удалить привилегированных членов, заседающих в ней либо ex officio, либо по праву рождения, и сделать её вполне демократической. Министерство соглашалось на это, но с той или иной компенсацией, в виде ли включения в палату нескольких лиц по назначению короны (1895), в виде ли расширения бюджетных прав верхней палаты, на что не пошла палата нижняя (1897). В 1898 году он уступил и внес проект, сохранявший всех депутатов, избираемых по системе всеобщего голосования и по большинству голосов в отдельных округах, и даже увеличивавший их число с 70 до 72, но взамен 23 удаляемых привилегированных членов вводивший 21 избираемого тоже всеобщей подачей голосов, но по пропорциональной системе. Проект был встречен с радостью левыми партиями и прошел через нижнюю палату, но не был принят в верхней.
В конце 1900 года Миттнахт вышел в отставку вследствие болезни глаз; его место занял военный министр Шотт фон Шоттенштейн. В декабре 1900 года имели место выборы в ландтаг. Они обнаружили сильный рост социал-демократии, на счет по преимуществу народной партии.
В апреле 1901 года Шотт фон Шоттенштейн, выступивший в суде свидетелем по делу о сводничестве, должен был выйти в отставку; его место занял министр юстиции Брейтлинг. В конце 1904 года Брейтлинг внес в ландтаг проект радикального пересмотра конституции, переводящий некоторых привилегированных членов из нижней палаты в верхнюю и сильно видоизменяющий последнюю включением в неё представителей, избранных торговыми палатами, ремесленными палатами и рабочими палатами. Последние создавались по образцу торговых палат.
Во время Ноябрьской революции 1918 года Вильгельм II отрёкся от престола. Его наследником в обход морганатических ветвей герцогов Урахов (католическая) и принцев Теков (протестантская) был объявлен дальний родственник — прусский фельдмаршал Альбрехт Вюртембергский.
Государственный строй
Глава государства — король, законодательный орган — Земские сословия (Landstände), состояли из Первой палаты (Erste Kammer) и Второй палаты (Zweite Kammer), высшая судебная инстанция - Высший земельный суд Штутгарта (Oberlandesgericht Stuttgart).
Правовая система
Высший судебный орган - Высший трибунал (Obertribunal) (до 1817 г. - Высший апелляционный трибунал (Oberappellationstribunal), в 1806 г. - Надворный суд (Hofgericht)), суды апелляционной инстанции - районные суды правосудия (kreisgerichtshof), суды первой инстанции - суды оберамтов (oberamtsgericht).
Административное деление
Территория Вюртемберга делилась на 4 района (kreis), районы на оберамты (oberamt), оберамты на общины (gemeinde). Представительный орган обермата - собрание амта (amtsversammlung), во главе оберамта стоял - оберамтманн (oberamtmann). Представительный орган общины - общинный совет (gemeinderat), во главе общины стоял - местный староста (ortsvorsteher).
Население
По состоянию на 1890 года в королевстве насчитывалось 9844 населенных пунктов, в том числе 136 городов. В более крупных городах в 1904 году было жителей: в Штуттгарте — 196 тысяч, Ульме — 46 тысяч, Гейльбронне — 41 тысяча, Эслингене — 30 тысяч, Канштадте — 29 тысяч; остальные населенные пункты менее 25 тысяч жителей каждый.
| Годы | Общее кол-во жителей |
|---|---|
| 1832 | 1 578 147 |
| 1846 | 1 752 538 |
| 1861 | 1 720 708 |
| 1870 | 1 881 505 |
| 1885 | 1 971 118 |
| 1895 | 2 036 522 |
| 1890 | 2 081 151 |
| 1900 | 2 169 480 |
| 1910 | 2 437 574 |
По религиозному делению, в королевстве преобладало лютеранское вероисповедание. На 1 декабря 1885 года в Вюртемберге было 1 377 805 жителей лютеранского, 598 223 католического, 5986 других христианских исповеданий и 13 171 еврейского.
См. также
Напишите отзыв о статье "Королевство Вюртемберг"
Ссылки
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Королевство Вюртемберг
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
