Вяземские

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вяземские


Описание герба:
Том и лист Общего гербовника:

I, 9

Титул:

князья

Часть родословной книги:

V


Подданство:
Имения:

Вяземский сад
Пущино-на-Наре
Остафьево
Александровка
Лотарево

Дворцы и особняки:

Усадьба на Волхонке

Вя́земские — русский княжеский род, который происходит от князя Ростислава Мстиславича Смоленского, внука Владимира Мономаха. Правнук Ростислава, князь Андрей Владимирович, прозванный «Долгая Рука» (убит в 1223 г. в битве на Калке), получил в удел Вязьму, став родоначальником князей Вяземских.



История рода

Потомок Андрея, князь Семен Иванович и жена его Иулиана трагически погибли от руки князя Юрия Смоленского (1403). Князья Вяземские сохранили свой удел до 1494 г., а затем стали подданными Москвы.

У Андрея (родоначальника Вяземских) были два сына, Василий и Федор, от них пошли две ветви рода. К первой ветви принадлежат Иван Андреевич, действительный тайный советник и сенатор; его сын, Андрей Иванович, исполнявшем при Екатерине II должность генерал-губернатора нижегородского и пензенского, а при Павле I ставший действительным тайным советником и сенатором; внук, Пётр Андреевич, известный писатель и внучка, Екатерина Андреевна Колыванова, жена Н. М. Карамзина; Александр Алексеевич — генерал-прокурор. Эта ветвь внесена в V часть родословных книг Костромской и Ярославской губерний.

От внуков родоначальника второй ветви, князей Юрия и Романа Константиновичей, произошли две отрасли рода Вяземских. Из первой отрасли (она внесена в V часть родословной книги Ярославской губернии) происходил князь Афанасий Иванович, бывший оружничим. В XVII веке члены этой отрасли были дворянами московскими, стольниками и стряпчими. Из второй отрасли младшей ветви, наиболее многочисленной в роде Вяземских (внесена в V часть родословных книг Владимирской, Калужской, Московской и Тамбовской губерний), многие были воеводами в XVI и XVII веках. Их потомки Сергей Иванович и Николай Григорьевич были сенаторами; сын последнего, Григорий (1823—1882) — автор оперы «Княгиня Острожская».

Леонид Дмитриевич (родился в 1848 году) был астраханским губернатором, а с 1892 года управлял департаментом уделов. Женился на последней графине Левашёвой, в связи с чем его потомкам дозволено носить двойную фамилию «Вяземский-Левашёв». Из их числа происходит французская актриса Анна Вяземски.

Известные представители


Напишите отзыв о статье "Вяземские"

Примечания

  1. [gerbovnik.ru/arms/9.html Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской Империи]

Литература


Отрывок, характеризующий Вяземские


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.