Вяземский, Юрий Павлович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Симонов и Вяземский

Юрий Вяземский
Имя при рождении:	Ю́рий Па́влович Си́монов
Дата рождения:	5 июня 1951(1951-06-05) (72 года)
Место рождения:	Ленинград, СССР
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Основные интересы:	литература, публицистика
Награды:

Ю́рий Па́влович Си́монов (Вя́земский) (5 июня 1951, Ленинград) — русский писатель, философ, телеведущий. Кандидат исторических наук, профессор, заведующий кафедрой мировой литературы и культуры факультета международной журналистики МГИМО. Заслуженный работник культуры Российской Федерации (2006), бессменный ведущий программы «Умницы и умники».

Биография

Родился 5 июня 1951 года в Ленинграде. Сын российского психофизиолога, биофизика, психолога, академика Павла Васильевича Симонова (1926—2002) и Ольги Сергеевны Вяземской (1924—1991). Брат популярной актрисы театра и кино Евгении Симоновой. Жена — Татьяна Александровна Смирнова — исполнительный директор студии «ТВ-Образ», шеф-редактор программы «Умницы и умники». Есть две дочери — Анастасия и Ксения, а также пасынок — Сергей. Внуки — Сергей (1994), Элиза и Ольга (2001).

Окончил факультет международной журналистики МГИМО. В 1978 году защитил кандидатскую диссертацию «Идейно-политическая борьба в рабочем движении скандинавских стран по проблемам западноевропейской интеграции (конец 60-х — начало 70-х годов)».

Работал в журнале «Международная жизнь». В 1989 году создал свою первую телепрограмму для юношества — «Образ».

Автор и ведущий интеллектуальной телеолимпиады для старшеклассников «Умницы и умники»; в 1996, 2006, 2014 и 2016 годах телепередача стала обладателем высшей телевизионной награды «ТЭФИ» в номинации «Лучшая программа для детей», а в 2002 году — в номинации «Лучшая просветительская программа».

Снялся в небольшом эпизоде в фильме «Баламут» (1978) в роли преподавателя английского языка.

В разной степени владеет пятью языками: английским, французским, шведским, немецким и испанским.

С 26 июля 2010 года — член Патриаршего совета по культуре (Русская православная церковь).

Награды

• «Заслуженный работник культуры Российской Федерации»(2006)
• Орден Дружбы (2008)
• Орден святого благоверного князя Даниила Московского III степени (2011)
• Орден святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского, I степени (2016).

Творческая деятельность

Автор ряда художественных произведений (повесть «Шут», «Банда справедливости», «Пушки привезли», роман «Детство Понтия Пилата. Трудный вторник» и др.), а также научных и научно-популярных работ («Происхождение духовности», «Вооружение Одиссея» и др.). Автор сценария к фильму «Шут».

Юрий Вяземский известен своим заявлением по телевидению о том, что «атеист — это животное, больной, надо лечить». Резонанс Вяземский объяснил тем, что его слова оказались вырванными из контекста: «Говорил довольно много, но, как оказалось потом, в процессе монтажа мои слова сильно порезали, остались лишь отрывки, вырванные из контекста. В итоге мысль исказилась до неузнаваемости. И теперь журналисты тиражируют «информацию», будто Юрий Вяземский считает атеистов больными и животными».

Книги

• Странные умники. Сборник. М.: АСТ, АСтрель, 2009. ISBN 978-5-17-058684-4, ISBN 978-5-271-23466-8, ISBN 978-985-16-7061-7
• Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник. М.: Рипол классик, 2008. ISBN 978-5-386-00440-8
• Детство Понтия Пилата. Трудный вторник. М.: АСТ, 2010. ISBN 978-5-17-059764-2, ISBN 978-5-17-0599764-2 (ошибоч.), ISBN 978-5-271-24070-6
• Бэстолоч. М.: АСТ, 2010. ISBN 978-5-17-064606-7, ISBN 978-5-271-26544-0, ISBN 978-985-16-8091-3
• Бедный попугай, или Юность Пилата. Трудный вторник. М.: АСТ, АСтрель, 2012. ISBN 978-5-271-41582-1
• Великий любовник. Юность Понтия Пилата. М.: АСТ, Астрель, 2013. ISBN 978-5-271-39903-9

Публикации в прессе

• [foma.ru/proshat-predposledniaja-stupenka-k-bogu.html Прощать – предпоследняя ступенька к Богу//Журнал "Фома",20 августа 2012]
• [foma.ru/ateizm-ili-kvazireligiya.html Атеизм или квазирелигия//Журнал "Фома", 11 сентября 2012]
• [foma.ru/esli-ti-ne-vidish.html «Если ты не видишь, что твоя душа — вечна, тебя фактически нет»//Журнал "Фома", 28 августа 2013]
• [foma.ru/czerkov-i-moska.html Церковь и моська//Журнал "Фома", 13 февраля 2014]
• [yarcube.ru/news/culture/66432.php Интервью с Вяземским информационному агентству «ЯрКуб» (март 2016)]

Отрывок, характеризующий Вяземский, Юрий Павлович

– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.