Вязмитинов, Сергей Кузьмич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Вязмитинов, Сергей»)
Перейти к: навигация, поиск
Сергей Кузьмич Вязмитинов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет С. К. Вязмитинова работы О. А. Кипренского</td></tr>

Председатель Комитета министров Российской империи
1812 — 1816
Монарх: Александр I
Предшественник: Николай Иванович Салтыков
Преемник: Пётр Васильевич Лопухин
Главнокомандующий в
Санкт-Петербурге
28 марта (9 апреля1812 — 30 октября (11 ноября1816
Предшественник: Александр Дмитриевич Балашов
Преемник: должность упразднена
Санкт-Петербургский
военный генерал-губернатор
30 октября (11 ноября1816 — 1818
Монарх: Александр I
Предшественник: должность учреждена
Преемник: Михаил Андреевич Милорадович
 
Рождение: 7 октября 1744(1744-10-07)
Рыльский уезд, Курская губерния
Смерть: 15 октября 1819(1819-10-15) (75 лет)
Санкт-Петербург
 
Военная служба
Годы службы: 17611818 (с перерывами)
Принадлежность: Российская империя Российская империя
Звание: генерал от инфантерии
 
Автограф:
 
Награды:
Граф (1818) Серге́й Кузьми́ч (Козьмич) Вязмити́нов (17441819) — первый военный министр Российской империи (1802—1808), председатель Комитета министров (1812—1816), министр полиции (1812—1819), главнокомандующий в Санкт-Петербурге (1805, 1812), санкт-петербургский военный генерал-губернатор (1816—1818).



Биография

Сын небогатого помещика из рода Вязмитиновых, племянник Я. И. Булгакова. Десяти лет от роду был записан унтер-офицером в Обсервационный корпус, в 1761 г. произведен в прапорщики и переведен в ландмилиционный украинский корпус. Не имея связей, быстро сделал карьеру. Через 10 лет он был уже подполковником и адъютантом графа П. А. Румянцева[1].

Первую войну с турками начал в должности флигель-адъютанта графа З. Г. Чернышёва. Произведённый в 1777 г. в полковники, он получил в командование Астраханский пехотный полк. В 1784 г. произведён в бригадиры; в 1786 г. — в генерал-майоры, и ему было поручено сформировать Астраханский гренадерский полк, командиром которого он и был назначен[1].

В войну 1787 г. с Турцией Вязмитинов отправлен на театр военных действий с отрядом гренадерских и егерских батальонов и принял участие во взятии крепостей Хотина, Аккермана и Бендер, награждён орденом св. Владимира 2 ст. В 1790 г. назначен правителем Могилёвского наместничества и командиром Белозерского егерского корпуса[1].

В 1793 г. — генерал-поручик, в 1794 г. назначен сенатором и исполняющим должность симбирского и уфимского генерал-губернатора, а в 1795 г. — командующим Оренбургским корпусом с особым поручением — водворить порядок среди казахов и настоять на избрании ими ханом приверженца России Ишима.

Удачно исполнив это поручение, Вязмитинов назначен в 1798 г. шефом Московского мушкетерского полка и оренбургским военным губернатором, в 1797 г. — комендантом Петропавловской крепости, а затем членом военной коллегии и управляющим комиссариатским департаментом. Вязмитинов ввёл в ведомстве новые штаты и быстро изготовил для армии обмундирование нового образца, в 1798 г. произведён в генералы от инфантерии[1].

При Павле I попал в опалу и в 1799 г. вышел в отставку. Александр I в 1801 г. снова вызвал Вязмитинова на службу, поручив ему сначала управление малороссийскими губерниями, а затем назначив вице-президентом Военной коллегии. Это неожиданное возвышение высмеяно в анонимной сатире «[www.slovari.ru/default.aspx?s=0&p=5311&0a0=220 А ты, холоп виновой масти…]»

С образованием в 1802 г. министерства военно-сухопутных дел Вязмитинов назначен военным министром, и на его долю выпала вся трудность организации нового министерства: учреждена временная канцелярия военного министра, преобразованная затем в департамент, упорядочена деятельность военной коллегии, инженерная часть отделена от артиллерийской и учреждена особая инженерная экспедиция, реорганизованы управление и заведование крепостями и артиллерией и учрежден особый комитет для рассмотрения проектов по улучшению артиллерии; объединены в одно ведомство провиантский и комиссариатский департаменты, преобразован генерал-аудиториат, усилена армия, и в ней введена на новых началах дивизионная организация; введено земское ополчение и сделано многое другое[1].

Отъезжая в 1805 г. на театр войны, Александр I поручил Вязмитинову управление Санкт-Петербургом со званием главнокомандующего, которое он и носил во всё время отсутствия государя. В 1808 г., утомленный трудами по устройству военного министерства, Вязмитинов по прошению был уволен в отставку, но с образованием Государственного совета (1810 г.) назначен его членом, а в 1812 г. — председателем комитета министров. На время отсутствия императора и А. Д. Балашова ему поручено заведование министерством полиции и управление Петербургом.

Как администратор Вязмитинов вёл себя крайне осторожно. Во время Отечественной войны 1812 года он не допустил в Петербурге такой шпиономании, какая царила в Москве при Ф. В. Ростопчине[2]. Вигель аттестует Вязмитинова как «старинного, честного, верного и преданного русского холопа» и обвиняет в чрезмерном чинопочитании:

Его доброта и честность были столь же известны, как ум его и деятельность: трудолюбием и долговременною беспорочною службой единственно попал он наконец в люди. К сожалению, нахождение его в малых чинах при лицах строгих и не весьма вежливых начальников оставило в нем какое-то раболепство, не согласное с достоинством, которое необходимо для человека, поставленного на высокую степень.

— «Записки» Вигеля[3]

В 1816 г. Вязмитинов получил звание санкт-петербургского военного губернатора. При нём стрелка Васильевского острова оделась в гранит, принято «Постановление о тротуарах», во исполнение которого деревянные тротуары стали заменять на каменные. Начаты работы по перестройке Адмиралтейства и Исаакиевского собора. На исходе жизни стал проситься в отставку по болезни. Накануне снятия с генерал-губернаторской должности получил титул графа с возможностью передать его потомкам, которых у него не было[4].

В качестве управляющего министерством полиции отметился тем, что в 1814 г. запретил публиковать критику игры актёров императорских театров, а также «замечания в адрес лиц, состоящих на государственной службе»[5]. Умер в октябре 1819 года. Сообщая о смерти А. Аракчееву, император Александр писал: «Смерть С. К. меня весьма опечалила и расстраивает в моих соображениях». Погребён в Лазаревской усыпальнице Александро-Невской лавры[6].

Частная жизнь и интересы

Жена (с 1786 года) — Александра Николаевна Энгельгардт (1767—1848), дочь могилёвского наместника Н. Б. Энгельгардта, выпускница Смольного института. С 15 сентября 1804 года кавалерственная дама ордена Святой Екатерины. Супруги жили несогласно и детей не имели. Роман Вязмитиновой с генерал-прокурором П. В. Лопухиным был высмеян в анонимных стихах и, вероятно, послужил причиной постигшей её мужа при Павле I опалы. Скончалась в Петербурге и похоронена на кладбище Александро-Невской лавре.

Вязмитинов посещал литературные вечера у адмирала А. С. Шишкова. С. П. Жихарев высказывал мнение, что «любовь его к словесности, желание следить за её успехами и уважение к трудам литераторов заслуживают того, чтобы пред ним отворились двери и самой Академии». Действительно, в 1818 году Академия Российская избрала его своим почётным членом.

По свидетельству шурина Л. Н. Энгельгардта, Вязмитинов играл на виолончели и не пропускал в Петербурге ни одной театральной премьеры. Даже умер он, собираясь ехать на бенефис Е. Колосовой[7]. В 1781 году сочинил на музыку Фрейлиха оперу «Новое семейство», которая была поставлена в чернышёвском имении Чечерске к приезду престолонаследника Павла Петровича в наместничество его тестя Энгельгардта.

Напишите отзыв о статье "Вязмитинов, Сергей Кузьмич"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Вязьмитинов, Сергей Кузьмич, граф // Воинская честь — Гимнастика военная. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1912. — С. 123—124. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [и др.] ; 1911—1915, т. 7).</span>
  2. «Сколько бесполезных жертв подозрения пало бы в Петербурге, если бы человеколюбие и опытность его не спасали легкомыслия и болтовни нашего юношества», — писал А. И. Тургенев князю П. А. Вяземскому.
  3. [az.lib.ru/w/wigelx_f_f/text_1856_zapiski.shtml Lib.ru/Классика: Вигель Филипп Филиппович. Записки]
  4. А. Я. Булгаков иронизировал в письме к брату: «Вязмитинов очень доволен графством (с потомством); ему 100 лет, а жене 90 и детей нет».
  5. Колпакиди А., Север А. Спецслужбы Российской империи. — М.: Яуза, 2010. — С. 94—95. — (Энциклопедия спецслужб). — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-43615-6.
  6. [www.lavraspb.ru/ru/nekropol/view/item/id/4469/catid/3 Некрополь]
  7. Вязмитинов. // Словарь русского языка XVIII века. — М:. Институт русской литературы и языка, 1988—1999.
  8. </ol>

Литература

  • Залесский К. А. Наполеоновские войны 1799—1815. Биографический энциклопедический словарь, Москва, 2003.
  • МВД России, энциклопедия. Москва, Объед. ред-ция МВД России, «Олма-пресс», 2002.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Вязмитинов, Сергей Кузьмич

– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.