Вязниковцев, Николай Александрович

	Николай Александрович Вязниковцев
Дата рождения	11 ноября 1907
Место рождения	Ярославль
Дата смерти	24 ноября 1967 (60 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1929 — 1930 годы ; 1932 — 1958 годы
Звание	<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
Командовал	35-й стрелковый корпус ; 290-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Советско-финская война (1939—1940), ; Великая Отечественная война

Николай Александрович Вязниковцев (11 ноября 1907 года, Ярославль — 24 ноября 1967 года, Москва) — советский военный деятель, Генерал-майор (1955 год).

Начальная биография

Николай Александрович Вязниковцев родился 11 ноября 1907 года в Ярославле.

Военная служба

Довоенное время

В октябре 1929 года был призван в ряды РККА и направлен в 5-й Кавказский Краснознамённый стрелковый полк имени А. К. Степина, дислоцированный в Баку, где был зачислен курсантом на курсы одногодичников. В октябре 1930 года Вязниковцев сдал экзамен на командира запаса, после чего был уволен в запас.

В апреле 1932 года был повторно призван в ряды РККА, после чего был назначен на должность командира взвода в составе 52-го стрелкового полка (18-я стрелковая дивизия, Московский военный округ), дислоцированного в Ярославле, в декабря того же года — на должность командира взвода 14-й отдельной стрелковой роты там же. В том же году вступил в ряды ВКП(б).

В феврале 1935 года — на должность помощника командира пулемётной роты в составе 163-го стрелкового полка (55-я стрелковая дивизия), дислоцированного в Белгороде. В 1936 году обучался на курсах усовершенствования командного состава по физической подготовке при Институте физкультуры, после окончания которых летом 1937 года был назначен назначен на должность инструктора физической подготовки Тамбовского Краснознаменного пехотного училища.

С октября 1938 г. — слушатель Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе. В период Советско-финляндской войны с 4 февраля по 14 марта временно был откомандирован пом. начальника штаба 443-го стрелкового полка 182-й стрелковой дивизии, затем продолжил учебу.

Великая Отечественная война

С началом войны в июле 1941 года Вязниковцев был назначен на должность помощника начальника оперативного отдела штаба 30-й армии (Западный фронт), а 29 июля — на должность начальника 2-го и 1-го отделений штаба 250-й стрелковой дивизии, а затем — на должность начальника штаба этой дивизии, после чего участвовал в боевых действиях во время битвы за Москву, а также в Калининских оборонительной и наступательной, Ржевско-Вяземской наступательной операциях, Курской битве, Орловской, Брянской, Гомельско-Речицкой и Рогачевско-Жлобинской наступательных операциях, а также в освобождении городов Калинин, Орёл, Трубчевск, Стародуб и других. За отличия в боевых действиях Николай Александрович Вязниковцев был награждён орденами Красного Знамени и Отечественной войны 1 степени.

В апреле 1944 года был назначен на должность начальника штаба 35-го стрелкового корпуса, который вскоре принимал участие в боевых действиях в ходе Белостокской наступательной операции. С 22 по 24 июля того же года временно командовал этим корпусом. В боевых действиях успешно руководил штабом корпуса при подготовке и в ходе наступательных операций, поставленные перед штабом корпуса задачи были выполнены, за что Николай Александрович Вязниковцев был награждён орденом Красного Знамени.

В январе 1945 года был назначен на должность командира 290-й стрелковой дивизии, которая вскоре принимала участие в ходе Восточно-Прусской и Берлинской наступательных операций, во время которых вела боевые действия по ликвидации восточно-прусской группировки противника западнее Кенигсберга и группировки противника юго-восточнее Берлина. За умелое руководство войсками в этих операциях и проявленное при этом мужество Вязниковцев был награждён орденом Суворова 2 степени.

Послевоенная карьера

С июня 1945 года Вязниковцев состоял в распоряжении Главного управления кадров НКО, затем Генерального штаба Красной Армии и в октябре того же года был назначен на должность старшего помощника начальника направления Группы особых поручений Оперативного управления Генерального штаба, в мае 1946 года — на должность заместителя начальника приморского направления, в июне 1947 года — на должность заместителя начальника северо-западного направления Оперативного управления Главного оперативного управления Генерального штаба, а в октябре 1954 года — на должность начальника 1-го направления Оперативного управления Главного оперативного управления Генерального штаба.

Генерал-майор Николай Александрович Вязниковцев в апреле 1958 года вышел в отставку. Умер 24 ноября 1967 года в Москве.

Награды

Иностранный орден.

Память

Напишите отзыв о статье "Вязниковцев, Николай Александрович"

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 136—137. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Вязниковцев, Николай Александрович

Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.

В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.