Вязьмин, Николай Николаевич
| Николай Вязьмин | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Николай Николаевич Вязьмин |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Годы активности |
1939—1968 |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
| Коллективы |
Оркестр русских народных инструментов Всесоюзного радио и телевидения |
Николай Николаевич Вязьмин (1919—1968) — виртуоз-балалаечник, композитор, аранжировщик.[1][2]
Содержание
Биография
Родился 3 ноября 1919 года в Сормове (Нижний Новгород), в рабочей семье. Мама — Вязьмина Мария Павловна. Отец — Вязьмин Николай Николаевич. В семье было четверо детей: дочери Софья и Ольга, и сыновья Николай и Виктор. Отец, по рассказам самого Н. Н. Вязьмина, был на партийной работе, мать — домохозяйка. Родители развелись, когда Николаю-младшему было около семи лет, и разделили детей; Софья и Николай остались с матерью.
В 1935 году Николай окончил среднюю школу, после чего до 1939 года работал токарем на заводе «Красное Сормово». В апреле 1939 года Вязьмин начал службу на флоте и в конце того же года был включён в струнную группу ансамбля Краснознамённого Балтийского флота, где играл на домре и мандолине. С 1941 года начал играть на балалайке. На развитие Вязьмина как артиста оказал большое влияние Павел Нечепоренко, в то время возглавлявший оркестр ансамбля Балтийского флота. Войну провёл в составе Театра флота на передовой в Ленинграде и Кронштадте. Был в Ленинграде и на протяжении всей блокады. Впоследствии стал солистом ансамбля. В газете «Красный Флот» за 12 августа 1942 года писали: «Игра Н. Вязьмина отличается редкой красотой и силой звука, благородством исполнительской манеры». На Всероссийском конкурсе музыкантов-исполнителей (Свердловск, 1943 год) Вязьмин стал дипломантом. Вероятно, именно в Свердловске он познакомился со своей будущей женой Юдифью Биншток, в тот момент находившейся с матерью и сестрой в эвакуации на Урале. В 1947 году Николай Николаевич Вязьмин женился, а на следующий год в семье Вязьминых родилась дочь Наташа. С 1956 по 1968 годы Вязьмин был солистом Оркестра русских народных инструментов Всесоюзного радио и телевидения под руководством сначала Николая Речменского, а потом Владимира Федосеева. Вязьмин был также концертмейстером балалаечной группы и периодически выступал с сольными концертами. Его перу принадлежит 15 оригинальных произведений для балалайки с фортепиано, баяном и оркестром и большое количество обработок и переложений. В конце 60-х годов известный советский композитор Серафим Сергеевич Туликов написал мелодичное «Каприччио для балалайки с фортепиано\оркестром» и посвятил его Вязьмину Н. Н. В 1968 году, через день после того, как ему исполнилось 49 лет, Николай Вязьмин скоропостижно скончался на руках у дочери от обширного инфаркта.
Сочинения[3]
- Соавтор сборника Репертуар балалаечника. Вып. 12 : Для балалайки с сопровождении фортериано. Москва, Музыка, 1975
- Соавтор сборника. Первые шаги балалаечника. Вып. 16 : С сопровождении фортепиано. Москва : Музыка, 1969
- Соавтор сборника. Популярные песни в переложении для балалайки и фортепиано. Вып. 1. Москва : Музыка, 1969
- Избранные пьесы и обработки для балалайки и фортепиано. М. : Сов. композитор, 1981
- Избранные пьесы и обработки для балалайки [2-х балалаек] с сопровождением фортепиано, баяна / Предисловие В. Федосеева. Москва : Сов. композитор, 1970
- Соавтор сборника. Педагогический репертуар балалаечника. Вып. 2 : С сопровождении фортепиано: Для музучилищ. Москва : Музыка, 1968
Напишите отзыв о статье "Вязьмин, Николай Николаевич"
Примечания
- ↑ [balalaika.org.ru/peoples.htm Всё о русской балалайке]
- ↑ [books.google.ru/books?id=_cSwa5A9uecC&pg=PA805&lpg=PA805&dq=%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9+%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87+%D0%92%D1%8F%D0%B7%D1%8C%D0%BC%D0%B8%D0%BD&source=bl&ots=1CCZCdndXZ&sig=AR0_afAhbnltUqPRPsmZtVLAvlM&hl=ru&ei=PzeCTqrMKOTi4QS99PVo&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=10&ved=0CF0Q6AEwCQ#v=onepage&q&f=false Елизавета Уварова. Эстрада в России. XX век: Энциклопедия, Olma Media Group, 2004, стр. 431]
- ↑ [old.rsl.ru/table.jsp?f=1003&t=3&v0=%D0%92%D1%8F%D0%B7%D1%8C%D0%BC%D0%B8%D0%BD%2C+%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9+%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=a1&s=2&ss=4&ce=4 Российская государственная библиотека]
Ссылки
- А. И. Пересада. [balalaika.org.ru/peoples-vjazmin.htm Вязьмин Николай Николаевич] // Справочник балалаечника. — М., 1977.
Отрывок, характеризующий Вязьмин, Николай Николаевич
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
