Вяйнемёйнен, играющий на кантеле

Памятник
Вяйнемёйнен, играющий на кантеле фин. Kanteletta soittava Väinämöinen (Väinämöisen laulu)
Страна	Россия
Выборг	Монрепо
Скульптор	К.Бобков (по ориг. Йоханнеса Таканена)
Строительство	1873—2007 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 4710060016
Материал	бетон

Вяйнемёйнен, играющий на кантеле — статуя героя эпоса Калевалы Вяйнемёйнена с карело-финскими гуслями «кантеле» на коленях, установленная в 1873 году в выборгском парке Монрепо, утраченная в ходе советско-финской войны (1939-1940) и восстановленная в 2007 году.

История

Первоначально на большом валуне, где сейчас находится статуя, предполагалось установить скульптурную группу со статуей святого Николая, однако затем владелец имения барон П.А. Николаи заказал датскому скульптору Готтхельфу Борупу (Borup Cotthelf, 1804(?) - 1879) изваяние героя карельских рун. До выхода в свет первого издания «Калевалы» оставалось четыре года, и не имелось чёткого представления о том, как должен выглядеть Вяйнемёйнен – певец-сказитель, волшебник, заступник всех бедных и обездоленных. На единственном скульптурном изображении – барельефе работы Эрика Кайнберга в зале Абоской академии – длиннобородый «вековечный песнопевец», подобно Орфею, собирал своей игрой на кантеле лесных слушателей – медведей и рыб. Вяйнемёйнен Борупа, стоящий с маленькой лирой или кифарой в руках в одеждах, напоминающих римскую тунику, стал подобием античного бога Аполлона и получил противоречивые отзывы критики. Несмотря на это, сам факт установки памятника «отцу песен» вызвал в Выборге и в Финляндии в целом большой энтузиазм. Статуя по модели Борупа была изготовлена из гипса в Санкт-Петербурге и установлена в Монрепо в июне 1831 года. Рунопевец неожиданно возникал меж скал перед идущим по узкой прибрежной тропе человеком в отдалённом уголке парка, получившем название «Конец света».

В 1871 году неизвестные разбили гипсовую статую Вяйнемёйнена. Тогда было принято решение заменить её скульптурой, отлитой в металле. Заказ получил финский скульптор Йоханнес Таканен. Работа над второй статуей, также как и над первой, велась в Копенгагене, в мастерской Кристиана Готтлиба Биссена, у которого Таканен проходил курс обучения. Своему Вяйнемёйнену Таканен придал портретное сходство с Магдалусом Колдом, в доме которого он жил в Дании. Певец был изображён сидящим с кантеле на коленях, при этом левая рука сказителя устремлялась вверх. Композиция схожа с изображением Оссиана на картине датского художника Н.А. Абильдгора. К началу 1872 года был готов эскиз памятника, а в 1873 году его отлили в цинке, перевезли морем в Монрепо и установили на прежнем месте.

В годы войны статуя вновь была утрачена. По некоторым предположениям, она могла в 1940 году оказаться на дне Финского залива. Идея о необходимости воссоздания «первого в Европе памятника литературному герою» была высказана в 1988 году Дмитрием Сергеевичем Лихачёвым в документальном фильме «Монрепо». Поиски водолазов на дне залива у парка Монрепо оказались безрезультатными. Поэтому скульптором К.Н. Бобковым была изготовлена бетонная копия статуи Таканена, которую торжественно открыли на прежнем месте 2 июня 2007 года.

Изображения

• Apollo Kitharoidos Antikensammlung Berlin 2.jpg

  Аполлон - прообраз первой статуи Борупа

• Väinämöinen lithography.JPG

  Первая статуя на литографии 19 века

• Ossians Schwanengesang.jpg

  "Оссиан" Абильдгора

• Выборг. Статуя Вяйнемейнена в парке Монрепо..JPG

  Современный памятник Бобкова

Литература

• Кепп Е.Е. Выборг. Художественные достопримечательности / Ред. О.В. Казаков. — Выборг: «Фантакт», 1992. — 200 с.
• Максимович М.Я. Путеводитель по Выборгу. — СПб.: «Центр сохранения культурного наследия», 2014. — 96 с.

Отрывок, характеризующий Вяйнемёйнен, играющий на кантеле

Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.