Вяхирев, Рем Иванович

Рем Иванович Вяхирев
Владимир Путин награждает Рема Вяхирева орденом. 20 ноября 2001
Дата рождения:	23 августа 1934(1934-08-23)
Место рождения:	Большая Черниговка, Куйбышевская область, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР →Россия Россия
Дата смерти:	11 февраля 2013(2013-02-11) (78 лет)
Место смерти:	Московская область, Россия
Награды и премии:

Рем Ива́нович Вя́хирев (23 августа 1934, Большая Черниговка, Куйбышевская область — 11 февраля 2013, Московская область) — советский и российский государственный деятель и управленец, в 1992—2001 глава «Газпрома». Заслужил прозвище «газового короля» России.

Биография

Рем Вяхирев родился в селе Большая Черниговка Куйбышевской области и был старшим ребёнком в семье сельских учителей. Старшеклассником зарабатывал деньги разгрузкой судов на Волге. Окончив школу поступил на нефтяной факультет Куйбышевского индустриального института, который и окончил в 1956 году. Специальность «разработка нефтяных и газовых месторождений» (квалификация «горный инженер») выбрал из-за повышенной стипендии, обещанной студентам новой для региона специальности. 15 лет работал в объединении «Куйбышевнефть». В 1971 году назначен начальником управления «Оренбурггаздобыча».

В 1973 году познакомился с Виктором Черномырдиным, только что назначенным директором Оренбургского газоперерабатывающего завода. Это знакомство сыграло важную роль в дальнейшей карьере Вяхирева.

В 1976 году становится директором ПО «Оренбурггаздобыча». С 1978 по 1982 год — главный инженер ВПО «Оренбурггазпром».

В 1983—1985 годах — заместитель министра газовой промышленности СССР, одновременно руководитель «Тюменьгазпрома».

В 1985 году назначен первым заместителем министра газовой промышленности СССР В. С. Черномырдина. Вместе они сумели убедить Совет министров СССР создать на базе Мингазпрома Государственный газовый концерн «Газпром» (позднее РАО «Газпром»). В новой структуре Вяхирев становится первым заместителем председателя правления.

«Газпром»

В 1992 году после ухода Черномырдина на работу в Правительство РФ Вяхирев становится председателем правления концерна, затем Российского акционерного общества (РАО) «Газпром». До июня 1996 года он также возглавлял совет директоров «Газпрома». Занимал Вяхирев в 1990-х годах и другие должности, совмещая их с управлением «Газпромом». В 1994 году включён в Совет по промышленной политике и предпринимательству при Правительстве РФ. В 1994—1995 годах — председатель Совета директоров банка «Империал», с 1996 года — председатель Попечительского совета этого банка. В 1995 году — член Совета директоров ЗАО «Общественное российское телевидение». С 1995 по 2000 годы был членом Совета движения «Наш дом — Россия». С мая 1996 года — председатель совета директоров «Сибирской нефтяной компании». В марте 1998 года возглавил Наблюдательный совет Промстройбанка России, у которого отозвали лицензию 2 июля 1999 года.

На посту председателя правления РАО «Газпром», самой крупной и богатой компании страны, Вяхирев пользовался огромным влиянием в России. Российские власти в кризисных ситуациях использовали газовую монополию в качестве «второй кассы». «Газпром» то со своей валютной выручки поддерживал курс рубля, то помогал гасить задолженность перед пенсионерами.

В свою очередь «Газпром» и его руководители получали поддержку от власти в своих начинаниях. Так, летом 1992 года, Вяхирев и Черномырдин, добившись отстранения со своего поста министра топлива и энергетики Российской Федерации В. М. Лопухина, тем самым сорвали планы Е. Т. Гайдара по реформированию газовой промышленности России. В декабре 1993 года Президент РФ Б. Н. Ельцин распорядился создать специальный стабилизационный фонд для «Газпрома», в который компания имела право отчислять часть своей выручки, не платя с неё налогов. Только с января по август 1995 года «Газпром» сумел благодаря своему стабфонду сэкономить около $3,4 млрд долларов. Позже Вяхиреву и Черномырдину совместными усилиями удалось добиться приватизации «Газпрома» на особых условиях. В 1994 году Вяхирев подписал с правительством Черномырдина трастовый договор, по которому почти весь пакет государственных акций газовой монополии (35 % из 40 %) был передан ему в управление. Согласно условиям договора «Газпром» получил право в 1996 году выкупить у государства 30 % своих акций, заплатив за них по номиналу, около 70 млрд неденоминированных рублей, затем акции могли быть проданы, а вырученные от их продажи деньги направлялись на осуществление инвестиционных программ газовой монополии. В 1995 году условия договора были изменены в худшую для топ-менеджеров «Газпрома» сторону, а весной 1997 года трастовый договор с Вяхиревым был расторгнут.

Именно при Вяхиреве «Газпром», создав компанию Wingas вместе с Wintershall, сумел впервые в своей истории получить выход на конечного потребителя в Европе. При нём же был осуществлён первый в истории РФ крупномасштабный проект по строительству газотранспортной магистрали по дну моря — «Голубой поток».

Вяхирев не раз подвергался жёсткой критике со стороны миноритарных акционеров, в первую очередь Б. Г. Фёдорова, бывшего министра финансов и основателя UFG, и фонда Hermitage под управлением Билла Браудера. Вяхирева и других топ-менеджеров обвиняли в выведении из «Газпрома» активов, в том числе в пользу группы «Итера» Игоря Макарова.

После отставки Черномырдина в марте 1998 года влияние Вяхирева на политику властей уменьшилось. В следующем 1999 году зашла речь уже об отставке самого «газового короля». После того как к власти пришёл В. В. Путин, позиции ещё недавно всесильного Вяхирева стали ослабевать. В 2000 году Рема Ивановича обязали согласовывать с советом директоров все сделки по имуществу, а в следующем году было отменено условие, по которому Вяхирева можно было уволить только с его согласия.

По версии Вяхирева, в марте 2001 года он сам вызвался уйти в отставку. 30 мая 2001 года он ушёл в отставку с поста председателя правления ОАО «Газпром». Ещё около года Вяхирев был членом совета директоров, пока окончательно не покинул газовую монополию.

На пенсии

В отличие от некоторых других руководителей «Газпрома» и его дочек, Якова Голдовского и Вячеслава Шеремета, никаких обвинений Вяхиреву не предъявляли.

С 2001 по 2002 год — председатель Российского газового общества.

В 2004 году Вяхирев в последний раз был включён в список самых богатых людей России журнала Forbes Russia с состоянием $1,3 млрд. В 2012 году сам Рем Иванович в интервью журналу Forbes Russia заявил, что ему принадлежит поместье в Подмосковье (около 50 гектаров земли) и пакет акций «Газпрома» (0,01182 % акций) стоимостью около $13 млн. Доход Вяхирева состоит из государственной пенсии, дивидендов по акциям «Газпрома» (23,5 млн рублей за 2011 год) и дохода от участия в НПФ «Регионфонд».

5 февраля 2013 года, за шесть дней до кончины, дал у себя в поместье последнее в жизни интервью — ведущему телеканала Вести С.Брилёву, в котором, в частности, подробно рассказал о приватизации РАО «Газпром».

Скончался 11 февраля 2013 года на 79-м году жизни у себя на даче в Подмосковье от сердечно-сосудистого заболевания.

Гражданскую панихиду 13 февраля посетил премьер-министр РФ Д.Медведев и ряд членов правительства.

Рем Вяхирев похоронен на Востряковском кладбище рядом с женой.

Звания и награды

Учёные степени и звания

• Кандидат технических наук (степень присвоена в 1981 году). Диссертацию в форме научного доклада по совокупности опубликованных работ под названием «Исследование и совершенствование технологии эксплуатации крупных месторождений сероводородосодержащих газов» по специальности «разработка нефтяных и газовых месторождений» защитил в 1980 году.
• Академик Инженерной академии России (1991)
• Действительный член Академии газовых наук (1994)
• Почётный профессор Самарского государственного технического университета (1995)

Автор свыше 60 научных работ (статей и монографий) в области разработки газовых месторождений, использования газа в промышленности и сельском хозяйстве, экологии, экономики газовой промышленности. Автор монографии «Разработка месторождений со сложным составом газа» (в соавторстве с А. И. Гриценко и др.), многие статьи Вяхирева были опубликованы в журнале «Газовая промышленность». Получил 13 авторских свидетельств на изобретения.

Ордена и медали

Российские

В некоторых информационных источниках (в том числе и Интернет-источниках) имеется информация о присуждении Вяхиреву Р. И. ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени

• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV ст. (2001 г.) — за большой вклад в развитие газовой промышленности и многолетний добросовестный труд
• Орден Дружбы народов (1994 г.) — за большой личный вклад в развитие газовой промышленности.

СССР

• Орден Ленина
• Орден Октябрьской революции
• Медали и ведомственные знаки отличия.

Иностранные

• Орден «Трудовая Слава» (Болгария, 1980).
• «Орден Почёта» (Белоруссия, 1999).

Общественные

• Премия Фонда Андрея Первозванного.

Премии

• Государственная премия СССР (1981 г.)
• Государственная премия Российской Федерации в области науки (1997 г.) — за разработку комплекса научно-технических решений, обеспечивающих надёжность добычи природного газа при энергосберегающих технологиях и повышение газо- и конденсатоотдачи недр.

Иные

• Почётная грамота Президента Российской Федерации (2009 г.) — за заслуги перед государством в развитии отечественной газовой промышленности
• Почётная грамота Правительства Российской Федерации (1999 г.) — за заслуги перед государством в развитии отечественной газовой промышленности, обеспечение надёжного газоснабжения экономики страны и многолетний добросовестный труд
• Высший знак отличия ОАО «Газпром» «За особые заслуги» под № 1
• Медаль «В ознаменование добычи трехмиллиардной тонны нефти Татарстана» (2010 год) — за значительный вклад в развитие нефтегазохимического комплекса Республики Татарстан, многолетний добросовестный труд
• Почётный гражданин Барнаула
• Почётный гражданин Пензенской области (8 сентября 1998 года) за содействие в ускоренной газификации сельских районов Пензенской области
• Другие почётные звания.

Семья

Был женат. Остались сын, дочь, внук и три внучки.

Сын, Юрий, был с 1999 по 2002 год генеральным директором ООО «Газэкспорт», внешнеэкономического предприятия «Газпрома». Также занимал пост президента АКБ «Совфинтрейд», обслуживавший счёта ОАО «Газпром» и ООО «Газэкспорт». После ухода из «Газпрома» возглавлял совет директоров ООО КБ «Арбат-Банк», у которого в сентябре 2005 года отозвали лицензию.

Дочь, Татьяна, в замужестве Дедикова, была акционером ОАО «Газпром» (около 3 %), компаний «Стройтрансгаз», «Интергазкомплект» (крупный поставщик импортного оборудования для «Газпрома»), «Хорхат» (через фирму «Интерпроком» владела акциями российско-венгерского предприятия «Панрусгаз» с участием «Газпрома»). В конце 2002 года продала акции «Стройтрансгаза» «Газпроминвестхолдингу».

Зять, Евгений Васильевич Дедиков, заместитель начальника отдела Управления энергосбережения и экологии Департамента по транспортировке, подземному хранению и использованию газа, член Научно-технического совета ОАО «Газпром» по секции «Охрана окружающей среды. Энергосбережение».

Брат, Вяхирев Виктор Иванович (1953), до 2003 года возглавлял компанию «Тюменьбургаз», дочернее буровое предприятие ОАО «Газпром».

Ссылки

• [www.temadnya.ru/spravka/31may2001/553.html Тема дня — Биография Рема Вяхирева]
• [tvoygolos.narod.ru/personalia/03-v/vyahirev-ri.htm Рэм Вяхирев в программах Светланы Сорокиной]
• [www.rb.ru/biz/people/show/7027/ Вяхирев Рем]
• И.Малкова,В.Игуменов. [www.forbes.ru/sobytiya/lyudi/116519-istoriya-ottsa-gazproma-rema-vyahireva-ot-bezgranichnoi-vlasti-do-zabveniya-na История «отца» «Газпрома» Рема Вяхирева: от безграничной власти до забвения на пенсии]\\10.09.2012 «Forbes.ru»
• И.Малкова,В.Игуменов. [www.forbes.ru/sobytiya/lyudi/116511-eksklyuzivnoe-intervyu-rema-vyahireva-putin-kogda-uslyshal-chto-ya-uhozhu-tak- Интервью Рема Вяхирева: «Путин когда услышал, что я ухожу, так обрадовался»] (рус.). Forbes. forbes.ru (11 сентября 2012 г.). Проверено 5 января 2013. [www.webcitation.org/6DaH06QlD Архивировано из первоисточника 11 января 2013].

Отрывок, характеризующий Вяхирев, Рем Иванович

Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.