Финлэй, Вёрджил
| Вёрджил Финлэй | |
 | |
| Имя при рождении: |
Virgil Warden Finlay |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
 Работы на Викискладе | |
Вёрджил Уорден Финлэй (англ. Virgil Warden Finlay, 23 июля 1914 — 18 января 1971) — художник, один из самых известных мастеров фантастической иллюстрации XX века.
Биография
Родился в Рочестере, штат Нью-Йорк. Его отец умер в разгар Великой депрессии, а мать осталась практически без средств к существованию с двумя детьми на руках. Рисованием увлёкся ещё во время учёбы в школе, в это же время стал постоянным читателем журналов фантастики. В 1935 году он послал несколько своих работ в журнал «Weird Tales», они были немедленно приняты редактором Фэрнсуортом Райтом и опубликованы. Публикация имела большой резонанс, и в 1938 году редактор еженедельного журнала «The American Weekly» Абрахам Меррит пригласил Финлэя постоянно работать для его издания; для этого Финлэй даже переехал в Нью-Йорк.
Благодаря великолепной графической технике Финлэй за несколько лет стал самым популярным американским художником-графиком из тех, работы которых публиковались в журналах фантастики. Он также делал цветные обложки для журналов. Техника Финлэя была основана не на привычных для того времени линии и штрихе, а на точке; это придавало его иллюстрациям прозрачность, легкость, объём, воздух. В то же время, такая техника требовала большой тщательности и большого труда, поэтому никак не могла стать массовой — обычно журналам требовалось сделать иллюстрации быстро, а не высокохудожественно. Иллюстрации Финлэя придавали журналам дополнительную визуальную привлекательность и публиковались не только для сопровождения публикаций, но и ради изумительных художественных качеств самих работ.
В 1941 году вышло первое авторское издание Финлэя «A Portfolio of Illustrations by Virgil Finlay», напечатанное журналом «Famous Fantastic Mysteries», с которым художник тесно сотрудничал.
Во время Второй мировой войны Финлэй был призван на флот и служил на Тихом океане. После демобилизации он возобновил сотрудничество с журналами, которые по-прежнему с готовностью публиковали его иллюстрации.
Работы Финлэя продолжали регулярно появляться в фантастической периодике вплоть до середины 1950-х годов, когда произошёл очередной кризис отрасли и жанровые журналы большого формата сошли с лотков, а для журналов дайджест-формата иллюстраций нужно было гораздо меньше, поэтому Финлэй стал работать в основном с астрологическими изданиями, а также пытался делать обложки для книг.
В 1953 году он стал первым и последним лауреатом премии «Хьюго» по номинации «Внутренняя иллюстрация».
В 1969 году Финлэю диагностировали рак. Он перенёс тяжелую операцию, после которой вернулся к работе, однако болезнь не была окончательно побеждена и в 1971 году Вёрджил Финлэй скончался в возрасте 56 лет.
Ресурсы в сети
- [www.redjacketpress.com/authors/virgil_finlay.html Биография Вёрджила Финлэя] (англ.)
- [www.bpib.com/illustrat/finlay.htm Ещё одна биография Вёрджила Финлэя] (англ.)
Напишите отзыв о статье "Финлэй, Вёрджил"
Отрывок, характеризующий Финлэй, Вёрджил
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
