Андреева, Виктория Алексеевна

Виктория Андреева
поэтесса, писательница, переводчик, литературовед
Дата рождения:	21 января 1942(1942-01-21)
Место рождения:	Омск
Дата смерти:	11 февраля 2002(2002-02-11) (60 лет)
Место смерти:	Москва

Викто́рия Алексе́евна Андре́ева (Ро́внер) (21 января 1942 — 11 февраля 2002) — поэтесса, писательница, переводчик, литературовед.

Биография

Родилась 21 января 1942 года в Омске. Выросла в Москве, где окончила среднюю школу и затем Филологический факультет Московского государственного университета в 1965 году, защитив дипломную работу. Обучалась в магистратуре Колумбийского университета в Нью-Йорке на кафедре «сравнительной литературы».

Сформированная в атмосфере российских шестидесятых годов, отмеченных духовным подъёмом и открытием новых пластов отечественной и зарубежной культуры, Виктория Андреева начала писать стихи с начала 1960-х годов. В 1969 году вышла замуж за писателя и поэта Аркадия Борисовича Ровнера. В то же самое время она примкнула к неофициальному направлению в литературе, к которому относятся такие поэты как Леонид Аронзон, Илья Бокштейн, Станислав Красовицкий, Леонид Иоффе, Дмитрий Авалиани, Валентин Никитин, Анри Волохонский, писатели Аркадий Ровнер, Юрий Мамлеев, Николай Боков, Венедикт Ерофеев, художник Борис Козлов, писатель и художник Владимир Ковенацкий. В 1974 эмигрировала в США. В Нью-Йорке совместно с Аркадием Ровнером она создала издательство «Гнозис пресс», выпускавшее двуязычный религиозно-философский литературный журнал «Гнозис» (№ 1-12, 1978—2006 гг.), посвященный синтезу духовных традиций и новых направлений в литературе, детский двуязычный журнал «И то и сё» (Нью-Йорк, 1978—1980), а также книги стихов и прозы русских и американских поэтов и писателей. На Западе Виктория Андреева открывала для себя редкие пласты культуры русской эмиграции, в частности русских писателей и поэтов в Париже 30-х годов, а также европейской и американской литературы и искусства, и писала о них литературоведческие статьи, опубликованные в журнале «Гнозис», а также в эмигрантской и американской периодике. Она познакомилась и подружилась с такими авторами, как писатель Василий Яновский, поэты Юджин Даниел Ричи, Розана Вассерман, Стивен Сартарелли, Даниел Габриэл, Кетлин Рейн, Ричард Маккейн, Джеффри Годберт и Елизавета Ричи, и переводила их стихи с английского на русский язык. Помимо того, ей были переведены на русский стихи таких поэтов как Райнер Мария Рильке и Георг Тракль (с немецкого), Эдгар Алан По, Эзра Паунд, Роберт Грейвc, Эмили Дикинсон, Кристина Россетти и Уильям Батлер Йейтс (с английского).

В 1980—1983 совместно с Аркадием Ровнером и двумя нью-йоркскими поэтами, Юджином Даниелем Ричи и Стивеном Сартарелли, она осуществила издание «Антологии Гнозиса современной русской и американской литературы и искусства» в двух томах на двух языках, выпущенной в Нью-Йорке в 1982—1983 годах. Преподавала курсы по русской литературе и современным направлениям в литературе и искусстве в New School for Social Research в Нью-Йорке. В 1987 году в Нью-Йорке в издательстве «Гнозис пресс» вышла её книга стихов «Сон тверди». Спустя два года, в 1989 году, книга была переиздана с параллельными переводами на английский лондонского поэта и переводчика, Ричарда Маккейна, как «The Dream of the Firmament». В то же самое время был написан её «Телефонный роман» — роман с экспериментальной формой, состоящий в основном из телефонных разговоров одинокой русской писательницы, эмигрантки в Нью-Йорке. «Телефонный роман» был впоследствии выпущен в 1997 году в Вильнюсе, в издательстве Gera Diena; в нём вырисовывается своеобразный характер и трагическая судьба главной героини, в сочетании с её мужеством и героизмом при столкновении с превратными жизненными обстоятельствами. В 1989 году совместно с Аркадием Ровнером написала пьесу «П. Я. Чаадаев», опубликованную в 1989 году в издательстве «Гнозис пресс» совместно с «Alternate Currents». В пьесе, написанной в модернистской манере, с точки зрения идей Чаадаева представляется критика состояния современного мира.

С 1989 года стихи Виктории Андреевой выпускались в отечественной периодике. С 1994 года она вновь жила в Москве. Она была одним из редакторов и составителей «Энциклопедии символов, знаков и эмблем» (Москва, изд-во «Локид-Миф» 1997, второе издание 1998), серии раннехристианской литературы «Учители неразделенной церкви» (издательство «Екклессия пресс»), а также серии звучащей поэзии на компактных дисках «Антология современной русской поэзии» (проект Александра Бабушкина). В рамках последней серии был выпущен компакт-диск её стихов «Сон тверди» (2001 г.), а также компакт диски Константина Вагинова (2000 г.) и Леонида Аронзона (2003 г.) в её чтении. Виктория Андреева принимала активное участие в создании духовного направления «Школы состояний» и «Института культуры состояний», основанного Аркадием Ровнером, исходящего из традиции работы с состоянием, базирующегося на развитии вертикальной памяти и осознанного присутствия в условиях повседневной жизни, сочетающего элементы разнообразных традиций,. В 2002 году в издательстве «Библиотека издательства Комментарии» посмертно вышла её книга стихов «Сон тверди», являющейся расширенным вариантом нью-йоркского издания. Её стихи выходят во многих российских и зарубежных литературных журналах и поэтических сайтах.

На стихи Виктории Андреевой написаны музыкальные произведения композиторами Марком Белодубровским («Светлые сны» для детского хора, 1998 г.) и Антоном Ровнером («Вечер ветви наклонял», мелодекламация для чтеца и фортепиано, 2003 г., «Сквозь сумрачный покой» для сопрано, флейты и скрипки", 2004 г.)

Библиография

• Сон тверди. — Нью-Йорк: Гнозис Пресс, 1987. — ISBN 85-082476.

• Сон тверди. — Нью-Йорк: Гнозис Пресс-Alternate Currents, 1989. — ISBN 0-922792-16-X.

• Сон тверди. — Москва: Библиотека журнала "Комментарии", 2002. — ISBN 0-922792-73-9.

• П.Я. Чаадаев (в соавторстве с Аркадием Ровнером). — Нью-Йорк: Гнозис Пресс-Alternate currents, 1989. — ISBN 0-922792-1-4-3.

• Телефонный роман. — Вильнюс: Gera Diena, 1997. — ISBN 9986-730-14-7.

• В. Андреева, В. Куклев, А. Ровнер. «Энциклопедия. Символы, знаки, эмблемы». — Москва: Астрель, АСТ, 2006. — ISBN 5-17-021672-6.

Ссылки

• [lit.lib.ru/a/andreewa_w_a/ Современная литература. Андреева Виктория Алексеевна. Сон тверди]
• [www.rvb.ru/np/publication/01text/32/02andreeva.htm Неофициальная поэзия. Антология. «Гнозис». ВИКТОРИЯ АНДРЕЕВА]
• [www.kreschatik.nm.ru/20/27.htm Марк ЛЯНДО, Виктория АНДРЕЕВА]
• [magazines.russ.ru/authors/a/vandreeva/ Журнальный зал, Виктория Андреева]
• [poetry.liter.net/vikandreeva.html ЛИТЕРАТУРНЫЙ АРЬЕРГАРД, Виктория Андреева]
• [epampa.narod.ru/andreeva/index.html Виктория Андреева. Журнал Электронные Пампасы]
• [www.hrono.info/text/2007/telefon1_0.html Журнал «Русская Жизнь»]
• [poesis.ru/poeti-poezia/andreeva-v/biograph.htm Поэзия Московского Университета от Ломоносова и до …]
• [www.rvb.ru/np/publication/03misc/thirdlit.htmНеофициальная поэзия. Виктория Андреева, Аркадий Ровнер. ТРЕТЬЯ ЛИТЕРАТУРА]
• [www.futurum-art.ru/autors/andreeva.php «Футурум АРТ». Авторы «Футурума». Виктория АНДРЕЕВА]
• [www.phg.ru/issue24/fg-10.html Официальный сайт «Философской Газеты»]
• [45parallel.net/viktoriya_andreeva/ Журнал 45-я параллель]
• [www.port-folio.org/2006/part58.htm, www.port-folio.org/andreeva.html Альманах Порт-фолио]
• [www.sostoyanie.ru/%ED%EE%E2_%F1%F2%F0_1.files/forum/index.php?option=com_content&task=view&id=70&Itemid=45 Институт Культуры Состояний — Поэтическая антология Виктория Андреева]
• [www.lit-obraz.narod.ru/Vipusk6/andr6.htm Образ и мысль, Альманах Литклуб, Выпуск 6, июнь 2004 г.]
• [www.nattch.narod.ru/andreeva.html НА СЕРЕДИНЕ МИРА — СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ПОЭЗИЯ]
• [web.archive.org/web/20130830212016/kassandrion.narod.ru/Andreeva/str1.htm Журнал Кассандрион, Гамбургеры русской поэзии]

Отрывок, характеризующий Андреева, Виктория Алексеевна

– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.