Бутягина, Варвара Александровна
Варвара Александровна Бутягина | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Гражданство: |
Российская империя, СССР |
Род деятельности: |
Поэт |
Годы творчества: |
1920-е гг. |
Жанр: | |
Язык произведений: | |
Дебют: |
«Лютики» (1921) |
[az.lib.ru/b/butjagina_w_a/ Произведения на сайте Lib.ru] |
- Не путать с Варварой Дмитриевной Бутягиной — женой философа В. В. Розанова
Варвара Александровна Бутягина (7 декабря 1900 года, Елец, Орловская губерния — 24 мая 1987 года, Москва[1][2]) — русская советская поэтесса.
Родилась в Ельце в семье присяжного поверенного Александра Павловича Бутягина и его супруги Варвары Мелитовны, урождённой Лавровой[2]. В 1907 году оказалась в Москве, где училась в гимназии С. А. Арсеньевой, на историко-филологическом факультете Московского университета и в Высшем художественно-литературном институте (Брюсовский литературный институт[3]).
Стихи начала писать с 9 лет.
Позже входила в литературную группу «Неоклассиков»[4].
Участвовала в конкурсе Всероссийского союза поэтов (7 декабря 1920 года) и в литературном вечере «Поэзия наших дней» (29 ноября 1925 года).
Выпустила два поэтических сборника:
- Лютики (Петроград, 1921; с предисловием А. Луначарского);
- Паруса (М., 1926).
Стихи отличаются лиризмом, любовными и мистическими переживаниями, тонкими описаниями природы. В отдельных случаях заметно влияние Блока и Ахматовой.
В 1925 году вышла замуж за архитектора Виктора Петровича Ходатаева, от брака с которым родила двух сыновей: Юрия (1928 г.) и Кирилла (1932 г.). С конца 1920-х гг. практически перестала печататься (последнее стихотворение опубликовано в 1932 году), что породило слухи о смерти поэтессы от тифа. На самом деле, как пояснил сын поэтессы Кирилл Ходатаев, Варвара Александровна прекратила выступать как поэтесса, поскольку «не вписалась в Пролеткульт с его требованиями сиюминутной актуальности»[1].
После ухода из поэзии прожила долгую жизнь, работая сценаристом на студии «Союзмультфильм» и ответственным корректором газеты «Комсомольская правда»[1].
Скончалась в 1987 году и похоронена на Даниловском кладбище столицы[1].
Напишите отзыв о статье "Бутягина, Варвара Александровна"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [юный-краевед.рф/archiv/2015/KRAEVED-01-15.pdf Измалкова Н. Елецкие корни поэтессы Варвары Бутягиной]
- ↑ 1 2 [lounb.ru/lipmap/index.php/personalii/urozhentsy-lipetskogo-kraya/98-butyagina-v-a Бутягина Варвара Александровна (1900—1987)]
- ↑ [moscow.stolnygrad.ru/moscowbooks-02/moscowbooks-137.html Высший литературно-художественный институт (ВЛХИ)]
- ↑ [aptechka.agava.ru/statyi/teoriya/manifest/classicism1.html ДЕКЛАРАЦИЯ НЕОКЛАССИКОВ]
Источники
- Варвара Бутягина на сайте [www.poesis.ru/poeti-poezia/butjagina/biograph.htm Поэзия Московского университета: от Ломоносова и до…]
- Биография Варвары Бутягиной в разделе [www.laidinen.ru/women.php?part=1185&letter=%C1&code=1186 Женская поэзия] сайта Натальи Лайдинен
- [www.ruthenia.ru/sovlit/j/117.html Рецензия П. Ярового на сборник В. Бутягиной «Лютики»]
Отрывок, характеризующий Бутягина, Варвара Александровна
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.