В буйной слепоте страстей
| В буйной слепоте страстей | |
| Жанр |
психологическая любовная драма[1] |
|---|---|
| Режиссёр |
Чеслав Сабинский |
| Автор сценария |
И. Фёдоров |
| В главных ролях |
Иван Мозжухин (Николай, неврастеник), Наталья Лисенко (Надежда), Николай Панов (её муж), Георгий Азагаров (брат) |
| Кинокомпания |
Товарищество И. Ермольева |
| Длительность |
4 части, 1439 метров |
| Страна | |
| Год | |
«В буйной слепоте страстей» (1915) — немой художественный фильм Чеслава Сабинского. Вышёл на экраны 19 января 1916 года. Фильм не сохранился.
Сюжет
Главный герой, влюбившись в замужнюю женщину, пытался убить её мужа, но по ошибке убил своего брата. Призрак убитого брата начал посещать убийцу. Убийца стал алкоголиком, допился до белой горячки, упал со второго этажа, и так несчастливо, что разбился насмерть.[2][3]
Критика
Обозреватель «Проектора» отметил актёрскую игру («Мозжухин создал яркий художественный образ неврастеника — опустившегося, стоящего на грани идиотизма, у которого единственная былая страсть — любовь к женщине — приняла форму умопомешательства»), раскритиковал сценарий картины («вместо нормальных человеческих страстей пьеса даёт нам их клиническую форму»), однако в целом назвал фильм «вполне приемлемым», а постановку — безупречной, указав, что игра Мозжухина искупает некоторые слабые стороны картины («отсутствие движения в первом акте, скучноватые сцены репетиции и др.»).[4]
Художественные особенности
Явление призрака достигалось применением двойной экспозиции.[2]
Интересные факты
Сценарий фильма был написан специально для того, чтобы дать возможность Мозжухину продемонстрировать клиническую картину нарастающего безумия.[3]
Напишите отзыв о статье "В буйной слепоте страстей"
Примечания
- ↑ Вишневский Вен. Художественные фильмы дореволюционной России (1907-1916). — М., 1945.
- ↑ 1 2 Беленький И. Лекции по всеобщей истории кино. — М.: ГИТР, 2008. — С. 149-150.
- ↑ 1 2 Гинзбург С. Кинематография дореволюционной России. — М.: Искусство, 1963. — С. 235.
- ↑ Короткий В. Режиссёры и операторы русского игрового кино (1896-1921). — М.: НИИ киноискусства, 2009. — С. 312.
Отрывок, характеризующий В буйной слепоте страстей
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
