В долине Эла
| В долине Эла | |
| In the Valley of Elah | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Пол Хаггис |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
NALA Films LLC, Blackfriars Bridge, Samuels Media, Summit Entertainment |
| Длительность |
121 мин. |
| Бюджет |
23 млн $ |
| Сборы |
29,5 млн $ |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«В долине Эла» (англ. In the Valley of Elah) — детективная драма, снятая в 2007 году режиссёром Полом Хаггисом. Фильм вдохновлен реальными событиями. Исполнитель главной роли Томми Ли Джонс за актёрскую работу в ленте выдвигался на премию «Оскар».
Содержание
Сюжет
Главный герой Хэнк Дирфилд в исполнении Томми Ли Джонса — американец и патриот, сержант военной полиции в отставке и ветеран войны во Вьетнаме, похоронивший старшего сына-военного, и всё ещё верящий в непогрешимость системы государства. Дирфилду сообщают по телефону о том, что его младший сын Майкл в исполнении Джонатана Такера, который находился на службе в Ираке, после своего возвращения на родину отправился в самовольную отлучку с военной базы США в Нью-Мексико. Отец отказывается поверить в официальную версию произошедшего и отправляется на военную базу, где его сына видели в последний раз.
Эмили Сандерс в исполнении Шарлиз Терон, полицейский детектив управления полиции, в юрисдикции которого находится район, где в последний раз видели Майка, берётся помогать Хэнку сначала исключительно заботясь о собственной карьере, но вскоре проникается сочувствием и симпатией к убитому горем отцу. В ходе самостоятельного расследования Хэнк обнаруживает сделанные сыном на камеру мобильного телефона жуткие видеозаписи, на которых Майк и его сослуживцы предстают Хэнку совсем не теми людьми, которых он знал: его сын сбил Хаммером ребёнка, вместе с сослуживцами издевался над ранеными пленными иракцами, принимал алкоголь и наркотики. Военная и гражданская прокуратуры отказываются помочь Хэнку в расследовании, сослуживцы Майка внешне любезны и вежливы, но явно что-то скрывают. После того, как на обочине одной из пригородных дорог полиция обнаруживает расчленённый и обгоревший человеческий труп, становится окончательно понятно, что речь идёт не о побеге Майка Дирфилда, а о его убийстве. Главный герой постоянно сталкивается с равнодушием властей, непробиваемостью системы, его патриотизм в конце концов сходит на нет.
В начале фильма Хэнк, увидев возле супермаркета перевёрнутый американский флаг, перевешивает его в правильное положение и учит владельца магазина, что нельзя, чтобы флаг был поднят вверх ногами, поскольку на военном языке знаков это означает признание своего бессилия и призыв о помощи. А в конце приходит к выводу, что только так этот символ государственной власти и должен висеть, и сам поднимает флаг именно таким образом.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Томми Ли Джонс | Хэнк Дирфилд |
| Шарлиз Терон | детектив Эмили Сандерс |
| Сьюзан Сарандон | Джоан Дирфилд |
| Джейсон Патрик | лейтенант Киркландер |
| Джонатан Такер | Майк Дирфилд |
| Джейк Маклафлин | специалист Гордон Боннер |
| Уэс Чэтэм | капрал Стив Пеннинг |
| Джеймс Франко | сержант Дэн Карнелли |
| Джош Бролин | шеф полиции |
| Фрэнсис Фишер | Иви |
Создание фильма
Историю, на основе которой снят фильм, Пол Хаггис прочитал в журнале Playboy. Это была статья Марка Боала «Смерть и бесчестие» («Death and Dishonor»). В статье рассказывалось об убийстве молодого рядового американской армии, только что вернувшегося из Ирака и проходившего дальнейшую службу в Форте Беннинг, штат Джорджия, о расследовании, предпринятом его отцом после исчезновения сына, и об обвинении в убийстве, предъявленном троим его товарищам по военной службе.
Съёмки фильма начались 4 декабря 2006 года в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Дом, где жила семья Дерфилд, снимали в городке Уайтвилль, штат Теннесси, сцены иракской войны были сняты в Марокко.
Роли двоих сослуживцев Майка Дерфилда — Боннера и Пеннинга — сыграли молодые люди, которые служили в армии. Роль младшего сержанта Гордона Боннера, который служил с Майком в одном взводе и был его соседом по комнате, сыграл Джейк МакЛафлин, молодой ветеран войны в Ираке, для которого эта роль стала дебютом в кино. Он служил в Ираке в то же время, когда там служил герой той самой статьи из журнала, и в том же самом дивизионе, но не в первой бригаде, а во второй. Актёры, не служившие в армии, иногда записывали его мысли и мнения по поводу поведения своих героев.
Уэс Чэтам, играющий роль капрала Пеннинга, 4 года служил в военно-морском флоте. «Я был в Заливе, служил на корабле, я не был в Ираке, но думаю, что моё военное прошлое помогло мне понять моего героя и то, через что ему пришлось пройти. Такой парень, как Пеннинг в одних обстоятельствах может стать отличным солдатом и верным другом, а в других обстоятельствах может превратиться в чудовище».
Съёмочная группа о фильме
Пол Хаггис: «Меня очень тронула эта трагическая история, — говорит Хаггис, — и я сразу сказал, что хотел бы это поставить... Неважно, выступаете вы против войны или вы за войну — нам всем необходимо знать, что происходит с храбрыми людьми, которых мы туда посылаем. Мне хотелось рассказать историю о хороших людях, которые вынуждены принимать ужасные решения».
Томми Ли Джонс: «Можно сказать, что это рассказ о том, что война делает с людьми. Я думаю, что слепой, бездумный патриотизм может быть очень и очень опасен».
Шарлиз Терон: «Неважно, что вы думаете о войне и какова ваша политическая позиция; единственно верно это то, что мы посылаем на войну молодых людей, которых ждут там страшные испытания. Потом они приезжают домой, вновь возвращаются в общество, однако ждать, что они будут вести себя как нормальные люди — это значит требовать от них слишком многого».
Лоуренс Бекси: «Война идёт сразу по двум фронтам, мы видим то, что можно увидеть: боевые действия, сражения, однако эмоциональная война невидима, и она продолжается. Мы можем понять физические страдания, но мы не всегда готовы понять травмы эмоциональные и психологические».
Название
Эла — библейское название долины в Израиле, где, согласно Библии (1-я Книга Царств, глава 17), 3 тысячи лет назад произошла битва Давида с Голиафом. Герой Томми Ли Джонса рассказывает на ночь сыну Эмили Сандерс библейскую историю о сражении Давида и Голиафа в долине Эла. В фильме аналогия с библейской историей: главный герой фильма — Давид, государство — Голиаф.
В русском тексте Библии это место сражения называется «долиной дуба». Эла — на иврите разновидность дуба, которая была распространена в те времена в этой местности. Пол Хаггис: «Мне нравится это название потому что в нем заключено так много, и о многом же говорится в фильме. Царь Саул послал Давида, у которого было всего лишь пять камней, в долину Эла сражаться с гигантом Голиафом. И я спрашивал себя: как можно было послать молодого человека в одиночку сражаться с великаном? Это фильм о нашей ответственности за то, что молодых мужчин отправляют на войну...»
Награды и номинации
- 2007 — премия SIGNIS Award и номинация на приз «Золотой лев» на Венецианском кинофестивале
- 2008 — номинация на премию «Оскар» за лучшую мужскую роль (Томми Ли Джонс)
- 2008 — номинация на премию «Давид ди Донателло» за лучший зарубежный фильм (Пол Хаггис)
Напишите отзыв о статье "В долине Эла"
Ссылки
- [wwws.warnerbros.fr/inthevalleyofelah/ Страница фильма на сайте Warner Bros.]
- «В долине Эла» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v375398 В долине Эла] (англ.) на сайте allmovie
- [batinblog.ru/batiny-sovety/kino-pro-pap-i-detej-v-doline-ela/ От отцах и детях. О фильме "В долине Эла" на сайте batinblog.ru]
| ||||||
Отрывок, характеризующий В долине Эла
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
