В дурном обществе
| В дурном обществе | |
 Титульный лист сборника В. Г. Короленко «Очерки и рассказы» за 1887 год | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1881—1884 гг. |
| Дата первой публикации: |
1885 г. |
| Издательство: |
Русская мысль |
|
[az.lib.ru/k/korolenko_w_g/text_0059.shtml Электронная версия] | |
«В дурно́м о́бществе» — повесть Владимира Короленко, почти полностью написанная им в годы пребывания в якутской ссылке (1881—1884). Позже автор работал над ней в 1885 году в Санкт-Петербурге, в доме предварительного заключения, где ему пришлось провести несколько дней.
Впервые напечатана в журнале «Русская мысль» в № 10 за 1885 год.
В одной из своих кратких автобиографий Короленко, касаясь рассказа «В дурном обществе», говорит: «Многие черты взяты с натуры, и, между прочим, самое место действия описано совершенно точно с города, где мне пришлось оканчивать курс»[1]. Здесь имеется в виду город Ровно (названный в рассказе «Княжье-Вено»), где Короленко учился, начиная с третьего класса реальной гимназии. В образе судьи автор воспроизвел некоторые черты своего отца.
Прообразом старого замка, где проживали городские нищие, послужил дворец князей Любомирских в Ровно. Деревянный замок, построенный Марией Несвицкой в XV веке, был значительно перестроен князьями Любомирскими, владевшими Ровно с 1723 года. Во времена детства Короленко замок уже был заброшен и служил пристанищем для бездомных и бродяг. В начале XX века дворец был разобран, в настоящее время на этом месте располагается гидропарк и стадион[2].
Рассказ был включен писателем в его первую книгу «Очерки и рассказы», вышедшую в 1886 году, и затем многократно переиздавался[3].
В 1886 году в февральском номере детского журнала «Родник» был опубликован сокращенный вариант повести под названием «Дети подземелья»[4]. В этом виде она многократно переиздавалась на протяжении XX века.
В целом, автор отрицательно относился к такого рода сокращениям. По этому поводу Короленко писал в 1916 году[5]:
|
Замок Любомирских в Ровно
- Rovno 02.jpg
Гравюра Наполеона Орды (1807—1883)
- Rovno 01.jpg
Рисунок Г. К. Лукомского (1884—1952)
- Rovno 03.jpg
Почтовая открытка Российской империи
- Рівне. Палац Любомирських, макет.jpg
Современная реконструкция
Напишите отзыв о статье "В дурном обществе"
Примечания
- ↑ В. Г. Короленко. Письма. 1888—1921. Под редакцией Б. Л. Модзалевского (Труды Пушкинского дома при Российской Академии наук). — Петроград, «Время», 1922 г.
- ↑ [agritura.livejournal.com/530.html Ровно, Дубно, Тараканов, Новомалын] (рус.). Проверено 19 октября 2013.
- ↑ В. Г. Короленко. Собрание сочинений в восьми томах. Том второй. Повести и рассказы. Примечания к рассказу «В дурном обществе», составленные при участии С. Л. Короленко. — М.: Правда, 1953.
- ↑ В. Г. Короленко. Собрание сочинений в пяти томах. Том первый. Повести и рассказы (1879—1888). — Л.: Художественная литература, 1989. — ISBN 5-280-00851-6.
- ↑ В. Г. Короленко. [az.lib.ru/k/korolenko_w_g/text_0890.shtml Собрание сочинений в десяти томах. Том десятый. Письма 1879-1921]. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1956.
Отрывок, характеризующий В дурном обществе
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
