В лодке (картина Мане)
| |
| Эдуар Мане | |
| В лодке. 1874 | |
| фр. En bateau | |
| Холст, масло. 97,2 × 130,2 см | |
| Музей Метрополитен, Нью-Йорк | |
«В лодке» (фр. En bateau, англ. Boating) — картина, написанная в 1874 году французским художником Эдуаром Мане (Édouard Manet, 1832—1883). Принадлежит музею Метрополитен в Нью-Йорке. Размер картины — 97,2×130,2 см[1][2].
Содержание
История
Картина «В лодке» была написана летом 1874 года, которое Мане проводил в северо-западном пригороде Парижа Женвилье, недалеко от Аржантёя, где жил Клод Моне со своей семьёй[2].
Картина выставлялась на Парижском салоне 1879 года, где она была приобретена за 1500 франков коллекционером Виктором Антуаном Дефоссе[fr] (Victor Antoine Desfossés). В мае 1895 года картина была куплена у Дефоссе известным маршаном Полем Дюран-Рюэлем (Paul Durand-Ruel) за 25 000 франков, а в сентябре того же года она была продана за 55 000 франков предпринимателю и коллекционеру из Нью-Йорка Генри Осборну Хэвемайеру (Henry Osborne Havemeyer) и его жене Луизине Хэвемайер[en] (Louisine Havemeyer). После смерти Хэвемайера в 1907 году картина оставалась у его жены, а после её смерти в 1929 году согласно завещанию она была передана в коллекцию музея Метрополитен[1].
Описание
На картине изображены мужчина и молодая женщина, сидящие в парусной лодке. Мужчина находится на месте рулевого у кормы, управляя рулём левой рукой, а женщина полулежит, опёршись о край лодки. Композиция картины построена таким образом, что их фигуры максимально приближены к зрителю — за счёт того, что передняя часть лодки осталась за пределами картины, так что видна только задняя часть лодки и небольшая часть паруса. Таким образом, у зрителя создаётся впечатление того, что он сам находится в лодке[3].
Позади лодки видна изумрудно-синяя вода, которая составляет фон картины. Использование светлой цветовой гаммы помогает передать свежесть и прозрачность воздуха. Картина написана в импрессионистском стиле, передающем ощущение движения, и в то же время подчёркивающем единство изображённых людей и окружающей среды[3].
Исследователи творчества Мане полагают, что в качестве рулевого художнику позировал его шурин Родольф Леенхофф (Rodolphe Leenhoff)[1][2]. В то же время точно неизвестно, кто был моделью для изображённой женщины, хотя высказываются предположения, что это была Камилла Донсье (Camille Doncieux), первая жена Клода Моне[4].
Отзывы
Художница Мэри Кассат, рекомендовавшая купить эту картину для коллекции Хэвемайеров, называла её «последним словом в живописи» (англ. the last word in painting)[2].
Искусствовед Юрий Колпинский так писал об этой картине Мане[5]:
|
Прекрасным примером пленэрной групповой композиции является «В лодке» (1874, Салон 1879 г.; Нью-Йорк, Метрополитен-музей). Резкая кривая абриса кормы парусной лодки, сдержанная энергия движения рулевого, мечтательная грация сидящей в профиль дамы, прозрачность воздуха, ощущение свежего ветра и скользящего движения лодки образуют полную лёгкой радостности и свежести картину. Динамичный характер композиций 70-х гг. особенно наглядно выступает при сопоставлении этой работы с лучшими произведениями (в том числе пейзажами — такими, например, как «Выход из Булонского порта», 1864; Чикаго, Институт искусств), исполненными в 60-х гг. | 
|
См. также
- Список картин Эдуара Мане (англ.)
Напишите отзыв о статье "В лодке (картина Мане)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.metmuseum.org/collections/search-the-collections/436947 Boating, Édouard Manet] (HTML). The Metropolitan Museum of Art. Проверено 30 июля 2013.
- ↑ 1 2 3 4 [www.metmuseum.org/toah/works-of-art/29.100.115 Boating, 1874, Édouard Manet (French, 1832-1883)] (HTML). Heilbrunn Timeline of Art History, The Metropolitan Museum of Art. Проверено 30 июля 2013.
- ↑ 1 2 М. Гордеева. Эдуард Мане (Великие художники, том 27). — Москва: Директ-Медиа и Комсомольская правда, 2010. — ISBN 978-5-87107-200-4.
- ↑ Mary Mathews Gedo. Monet and His Muse: Camille Monet in the Artist's Life. — Чикаго: University of Chicago Press, 2010. — С. 148—149. — 289 с. — ISBN 978-0-22628-480-4.
- ↑ Ю. Колпинский. [artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000019/st004.shtml Искусство Франции от Парижской коммуны до 1890-х годов] (HTML). artyx.ru. Проверено 30 июля 2013.
Ссылки
- John Rewald. [www.metmuseum.org/pubs/bulletins/1/pdf/3269131.pdf.bannered.pdf The Impressionist Brush] (PDF). The Metropolitan Museum of Art. Проверено 30 июля 2013.
| ||||||
Отрывок, характеризующий В лодке (картина Мане)
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.
Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
