В поисках приключений
| В поисках приключений | |
| The Quest | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Моше Дайамант |
| Автор сценария |
Фрэнк Дюкс |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Дэвид Гриббл |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
95 мин. |
| Бюджет | |
| Сборы | |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«В поисках приключений» (англ. The Quest) — приключенческий фильм 1996 года, ставший режиссёрским дебютом Жан-Клода Ван Дамма, также являющегося сценаристом и исполнителем главной роли.
Действие фильма происходит в 1925 году на окраинах Нью-Йорка, в южных морях и Гималаях.
Содержание
Сюжет
Пожилой посетитель кафе в одиночку расправляется с шайкой хулиганов. Потрясённый хозяин спрашивает, как ему это удалось. Воспоминания уносят старика в далёкое прошлое.
Глава тибетского Затерянного Города рассылает приглашения на участие в турнире «Ган-генг» сильнейшим бойцам разных стран. Монахи отливают огромного Золотого Дракона — приз победителю.
Кристофер Дюбуа — глава шайки бедных подростков. Ему удаётся украсть деньги у гангстеров, но те наносят удар по их базе, после чего полиция начинает преследовать Дюбуа. Он прячется в порту и проваливается в трюм судна, которое неожиданно выходит в плавание. Команда обнаруживает «зайца» и превращает его в раба. Вскоре они решают избавиться от него совсем, но их судно берёт на абордаж корабль англичанина Эдгара Доббса. В бою Доббс и Дюбуа взаимно спасают друг другу жизни. Прохиндей Доббс обещает Дюбуа вернуть его домой, но вместо этого продаёт его в рабство на остров близ Сиама, контролируемый старым учителем боевого искусства муай-тай и его последователями.
Дюбуа исполняет чёрную работу, но однажды он заступается за одного из учеников, побеждает его обидчиков и обращает на себя внимание учителя. Через полгода Доббс и его подручный Гарри Смит встречают журналистку Кэрри Ньютон. Чтобы блеснуть перед девушкой, Доббс отводит её на состязание по муай-тай, на котором они встречают Дюбуа. Доббс выкупает Дюбуа с целью использовать его на турнире «Ган-генг». Они берутся сопровождать американского боксёра Макси Девайна, приглашённого на турнир. В пути они встречают старого учителя с учеником, обвиняющего Дюбуа в предательстве, и могучего монгольского бойца, который в ссоре побеждает Девайна. Американец разгадывает замысел Доббса и вызывает Дюбуа на бой, и, потерпев поражение, отдаёт свой пропуск Дюбуа, считая его более достойным для того, чтобы представлять родину. Бойцы прибывают в Затерянный город, судья соглашается с заменой, но заявляет, что если Дюбуа окажется недостойным, то Девайн навеки останется в Затерянном городе.
Начинаются бои. Испанец побеждает бойца из СССР; японский борец сумо побеждает бойца с Окинавы; бразильский капоэйрист побеждает французского саватьё; китайский кунфуист, используя «стиль змеи», побеждает корейца; сиамец побеждает африканского бойца; турок расправляется с шотландцем; Дюбуа побеждает немецкого аристократа; монгол побеждает грека. В следующем туре Дюбуа побеждает испанца; турок буквально расшибается о массивное тело борца сумо; китаец, используя «стиль обезьяны», побеждает бразильца; монгол ломает позвоночник сиамцу (ученику бывшего учителя Дюбуа). В полуфинале монгол останавливает могучего борца сумо; Дюбуа укладывает китайца болевым приёмом, но бой прерван набатом: Доббс, угнав дирижабль немцев, пытается выкрасть Золотого Дракона. Монахи прибежавшие по тревоге прошивают дирижабль стрелами. Доббса приговаривают к смерти. Тот рассказывает Дюбуа свою биографию. Дюбуа просит судей отпустить Доббса в случае его победы, взамен они оставят приз у себя. Дюбуа побеждает монгола, монахи дарят ему медальон в виде Золотого Дракона. Герой возвращается на родину и помогает ребятам из своей шайки.
В ролях
- Жан-Клод Ван Дамм — Кристофер Дюбуа
- Роджер Мур — лорд Эдгар Доббс
- Джеймс Ремар — Макси Дэвайн
- Джанет Ганн — журналистка Кэрри Ньютон
- Джек Макги — Гарри Смит
- Аки Алеонг — Хао
- Абдель Кисси — Хан, боец из Монголии
- Луис Мэндилор — Ригги
- Джен Санг Отербридж — Фанг, боец из Сиама
- Стефанос Мильцакакис — боец из Греции
- Питер Малота — боец из Испании
- Шейн Майер — беспризорник Рэд
- Кристофер Ван Варенберг — юный Кристофер Дюбуа
- Зеев Ревах — капитан судна
Съёмочная группа
- Режиссёр — Жан-Клод Ван Дамм
- Авторы сценария — Фрэнк Дюкс, Жан-Клод Ван Дамм, Стивен Клейн, Пол Моунс
- Продюсер — Моше Дайамант
- Исполнительный продюсер — Питер МакДональд
- Ассоциированные продюсеры — Роберт Хэцки, Джек Фрост Сандерс, Юджин Ван Варенберг
- Линейный продюсер — Джейсон Кларк
- Оператор — Дэвид Гриббл
- Композитор — Рэнди Эделмен
- Монтаж — Джон Ф. Линк, Уильям Дж. Мешовер
- Подбор актёров — Джеймс Ф. Тарзиа
- Художник-постановщик — Стив Спенс
- Художник по костюмам — Джозеф А. Порро
- Постановщик трюков — Марк Стефанич
История создания
Сценарий фильма разрабатывали Фрэнк Дюкс и Жан-Клод Ван Дамм в течение 4 лет. После выхода фильма Дюкс заявил, что Ван Дамм «украл» у него идею сценария, воспользовавшись его болезнью. Жан-Клод отрицает эти обвинения[3]:
|
Я его придумал и четыре года разрабатывал. Сам был и режиссёром. Съёмки проходили в Нью-Йорке, в Таиланде, в Китае и на Тибете. Это исторический фильм, действие происходит в 1930 году, и понадобилось много сложных декораций. Работа шла так напряжённо, что по окончании фильма у меня было чувство, что мне не меньше 66-ти. | 
|
Все сцены боя очень яркие и являются самыми эффектными в фильме. К ним Жан-Клод, как сценарист и постановщик, отнёсся с большим вниманием. Каждому спортсмену и тренеру он придумал национальную спортивную форму и неповторимый стиль боя. На роль бразильского бойца был приглашён Сесар Карнейру (англ. Cesar Carneiro), который также принимал участие в съёмках фильма «Только сильнейшие»[4]. На роль японского - Кодзи Китао, более известный как 60-й ёкодзуна Футахагуро Кодзи.
Интересные факты
- В турнире участвуют представители следующих стран: США, Советский Союз, Сиам, Турция, Шотландия, Германия, Греция, Испания, Франция, Бразилия, Япония, Монголия, Корея, Китай, а также Африки и острова Окинава (стиль тотэ). Интересно, что Япония, Окинава и Корея, бывшие в 1920-х годах, по сути, одной страной, обозначены как три разные государства; а многочисленные государства и колонии Африки представлены одним бойцом.
- Бой, в котором сумоист, казавшийся почти неуязвимым, проигрывает жестоким нокаутом монголу, практически полностью повторяет сцену победы героя Ван Дамма над опасным соперником из Японии в фильме 1987 года «Кровавый спорт».
- Очень своеобразно выглядят представители Советского Союза на турнире. Они одеты в странные наряды с элементами казачьей формы.
- Когда Роджер Мур представляется в фильме «Доббс, лорд Доббс», он делает это в стиле кинофильмов о Джеймсе Бонде, которыми он известен.
Премьеры
Даты приведены в соответствии с данными IMDb[5].
|
Напишите отзыв о статье "В поисках приключений"
Примечания
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0117420/business The Quest (1996) — Box office / business]
- ↑ [www.boxofficemojo.com/movies/?id=quest.htm The Quest (1996) — Box Office Mojo]
- ↑ [www.voyaki.ru/vandamm.html Интервью с Жан-Клодом Ван Даммом]
- ↑ [www.marinheiro.ru/article/capoeira/114-capoeira-cinema Капоэйра в кинофильмах. «Только сильнейшие» с Марком Дакаскосом и другие] (недоступная ссылка с 15-03-2014 (3694 дня) — история, копия)
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0117420/releaseinfo The Quest (1996) — Release dates]
Ссылки
- [www.youtube.com/watch?v=C-8WuCEYL74 Официальный трейлер] на YouTube
- Видео, рассказывающее о съёмках: [www.youtube.com/watch?v=AnO-vWTZ5U0 1 часть], [www.youtube.com/watch?v=sYWQdfeYh0M 2 часть] (нем.)
- [www.imdb.com/title/tt0117420/ «В поисках приключений»] (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий В поисках приключений
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
