ГАЗ-3105

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
ГАЗ-3105 «Волга»
Общие данные
Производитель: ГАЗ, Нижний Новгород, Россия
Годы пр-ва: 1992—1996
Сборка: ПАМС
Класс: Большой
Дизайн
Тип(ы) кузова: седан
Компоновка: переднемоторная, полноприводная
Двигатели
Трансмиссия
Характеристики
Массово-габаритные
Длина: 5050 мм
Ширина: 1800 мм
Высота: 1430 мм
Клиренс: 160 мм
Колёсная база: 2870 мм
Колея задняя: 1514 мм
Колея передняя: 1514 мм
Масса: 1800 кг
Динамические
Разгон до 100 км/ч: 11 с
Макс. скорость: 200 км/ч
На рынке
Предшественник
Предшественник
  
Похожие модели: Audi V8
Сегмент: E-сегмент
Другое
Расход топлива: при 90 км/ч — 8,7 л/100км
при 120 км/ч — 11,2 л/100км
Объём бака: 78 л
ГАЗ-3105ГАЗ-3105

ГАЗ-3105 «Волга» — автомобиль большого класса с повышенным уровнем комфорта, производившийся с 1992 по 1996 год на мощностях Горьковского автозавода.





История

Застойное начало

В 1968-м году Горьковский автомобильный завод представил пятое поколение легкового автомобиля среднего класса — ГАЗ-24 «Волга». Первоначально предполагалось, что автомобиль будет выпускаться около десяти лет, что было нормой для автомобильной промышленности СССР данного периода (Для сравнения - «Победа» М-20 — выпускалась с 1946 года по 1958 год, «Москвич» MЗМА-400/401 — 1946—1956, МЗМА-402/407/403 — 1956—1965, «ЗИМ» ГАЗ-М-12 — 1950—1960, «Волга» ГАЗ-21 — 1957—1970, ЗИЛ-111 — 1958—1967, «Запорожец» ЗАЗ-965 — 1960—1969 и т. д.). К концу 1970-х должна была состояться премьера модели шестого поколения, с её заменой после 1980-го года. Конструкторское бюро активно приступило к задаче, но по целому ряду причин, главным образом политическим и финансовым (см. потребительский идеал в СССР и период застоя) данному проекту не суждено было увидеть свет. Для выхода из ситуации было принято экономное решение использовать кузов ГАЗ-24 для основы нового автомобиля. В конце 1970-х был спроектирован автомобиль ГАЗ-3101.

Несмотря на широкую рекламу нового автомобиля и успешные испытания, его выпуск постоянно откладывался. Даже в старом кузове узлы нового автомобиля оказались слишком сложными для осваивания разными смежными производствами. В вынужденной программе дальнейшего упрощения шестицилиндровый ГАЗ-3101 превратился в четырёхцилиндровый ГАЗ-3102 (некоторые источники также указывают, что отказ от V6 был сделан с расчетом на экспорт и валютную прибыль из стран Западной Европы, которые страдали последствиями топливного дефицита, вызванного нефтяным кризисом 1973-го года), которая, помимо иного, лишилась планировавшихся систем кондиционирования воздуха, гидроусилителя руля, автоматической коробки передач и бесшкворенной подвески.

Но и такие шаги по удешевлению автомобиля, который ГАЗ активно лоббировал (успешные испытательные поездки на Рицу, стенды на Московской Олимпиаде и т. д.), были недостаточными. Окончательный толчок, который наконец запустил ГАЗ-3102, имел совершенно иную форму. В октябре 1980 года в результате аварии под Минском погиб первый секретарь компартии Белорусской ССР Пётр Машеров. Хотя само ДТП остается спорным и загадочным, Машеров сидел в автомобиле ГАЗ-13 «Чайка». Этот лимузин собирался на территории ГАЗ (ПАМС) отдельно, вручную, и очень малыми сериями для обслуживания советской номенклатуры. За четыре года до ДТП ГАЗ презентовал и, в отличие от ГАЗ-3101/3102, успешно приступил к выпуску его замены, лимузина ГАЗ-14 «Чайка». Новый автомобиль оказался намного крупнее и престижнее предыдущей «Чайки» ГАЗ-13, и только часть чиновнических должностей, обслуживавшихся последней, получили доступ к новому автомобилю. Для остальных продолжилась сборка старой «Чайки». Лишь трагическая смерть Машерова выявила руководству страны устарелые конструкции автомобиля двадцатилетней давности и в 1981-м году последняя 13-я «Чайка» покинула ГАЗ.

Уход 13-й Чайки лишил собственного автомобиля чиновников «третьего ранга», которым 14-я Чайка была не положена, а служебная ГАЗ-24 уже не смотрелась. Тут и вспомнили про забытый проект ГАЗ-3102. Таким образом, с 1982-го года появилась парадоксальная ситуация, когда на ГАЗе параллельно собирались две «Волги». На основном конвейере шла стремительно устаревавшая ГАЗ-24, а её планируемая замена, созданная на её же основе, ГАЗ-3102, собиралась вручную, рядом с Чайками, ограниченным количеством примерно в 2-3 тысячи в год.

В марте 1985 года к власти пришёл Михаил Горбачёв, с которым страна вошла в новый цикл истории — эпоху перестройки. К этому времени разработанная в конце 1960-х ГАЗ-24 «Волга» окончательно устарела как технически, так и внешне. Но и ГАЗ-3102 «Волга» выглядела свежей лишь на фоне иностранных автомобилей второй половины 1970-х (Mercedes-Benz W123, например). Учитывая её запоздалый дебют и большой технический рывок, сделанной в мировой автомобильной технологии в первой половине 1980-х, на фоне аналогов по классу (Mercedes-Benz W124, Renault 25, Volvo 760 и т. д.) внешне ГАЗ-3102 выглядела консервативно, а внутри представляла собой множество архаизмов: (шкворневая передняя подвеска, рессорная задняя, карбюраторное питание двигателя) и отсутствие узлов, которые стали стандартными для её зарубежных современников (гидроусилителя руля, автоматической коробки передач и современного комплекта электроники, включавшего стеклоподъёмники, АБС, кондиционер воздуха и т. д.). Даже на внутренним рынке другие автозаводы успешно завершали переход на новые поколения: «Алеко», «Орбита», «Спутник», «Таврия» и «Ока», многие из которых формально находились классом ниже, превосходили обе Волги по целому ряду параметров, в том числе безопасности, экономичности и даже динамическим показателям и комфорту.

Очевидно, что оба автомобиля требовали замены, но в 1985-м году таковой не было. Многолетняя политика плановой экономики и её органов (госплан, госснаб и госстрой), нежелание смежных производств осваивать новые узлы в пользу массового выпуска более простых, а также неэффективное руководство Минавтопромом СССР в лице «ВАЗовского» министра Полякова привели к тому, что у Горьковского Автомобильного Завода проекты автомобилей нового поколения существовали лишь в виде чертежей.

Выход из тупика

Выправление ситуации началось с приходом Николая Пугина, который сменил Полякова в октябре 1986 года. Ещё в 1983-м году, возглавляя ГАЗ, Пугин поручил разработать максимально простейший временный переход конвейера с ГАЗ-24 на ГАЗ-3102 и одновременно приступить к разработке нового, уже по сути, седьмого поколения легковых автомобилей. Переход действительно оказался самым бюджетным вариантом, учитывая временный статус автомобиля. Из-за описанных выше причин было решено не только отказаться от проекта внешней модернизации кузова, но и упростить многие узлы и решения, которые заимствовали от ГАЗ-3102 (обивка салона чёрным пластиком вместо полиуретана, стандартное питание двигателя без форкамерно-факельного зажигания, сохранение барабанных передних тормозов вместо дисковых и т. д.). Но даже и такая простая задача затянулась, и лишь в конце 1985 года появился гибрид старой ГАЗ-24 и ГАЗ-3102, «временная» Волга ГАЗ-24-10.

Разработка нового автомобиля началась одновременно, в 1983-м году конструкторское бюро двигателей представило схему нового поколения силового агрегата для будущего автомобиля с верхним распредвалом и инжекторным питанием — будущий ЗМЗ-406. К 1986-му году сформулировалась общая заводская программа будущего модельного ряда. Линейку открывал переднеприводный ГАЗ-3103 с четырёхцилиндровым двигателем, за ним следовал полноприводный ГАЗ-3104 с аналогичным мотором, но в улучшенной комплектации и флагман ГАЗ-3105 — с мощными шести- и восьмицилиндровыми двигателями и удлинённой колесной базой. Предлагались также разработки универсалов, карет скорой помощи, фургонов и других модификаций. Постановлением Совмина № 786-186 от 13 июля 1987 года ГАЗ получает заказ на опытную разработку и организацию производства будущего автомобиля. Им же окончательно определяется и компоновка семейства, в которой ГАЗ-3104 лишается полного привода в пользу классического заднего.

Параллельно вокруг новой Волги развязался очередной спор. На полную разработку автохтонного автомобиля за короткий период не было средств, а многие сторонники перестройки и рыночных отношений СССР со странами запада лоббировали идею покупки лицензии на зарубежный аналог. Хотя в 1986-88 ГАЗу передали несколько образцов Chrysler Intrepid, Ford Scorpio и Peugeot 605 для изучения, основой стал Audi 100 третьего поколения (1983 г.), от которой оставили поперечное сечение кузова по средний стойке и принципиальную схему компоновки трансмиссии.

В 1988 году политика снова вмешалась в продукцию завода. Жертвой стал автомобиль ГАЗ-14 «Чайка», сборка которого по приказу М. С. Горбачёва была прекращена под эгидой «борьбы с привилегиями». Тогда Пугин решил воспользоваться уходом Чайки для отстаивания собственного проекта, аргументируя простоем заводских мощностей. В данном случае речь шла только о ГАЗ-3105 как о престижной версии, которая обязана была стать атрибутом современной советской власти, для которой новая Волга смотрелась бы современным и демократическим решением в сравнении с тяжелой и застойной Чайкой, но главное — отечественной разработки, что положило бы конец спору о закупке лицензии заграницей. Планировалось, что такое решение даст толчок бюджетным машинам. С 1988-го года начались испытания прототипов, которых к 1990 году построили 24 единицы[1].

На стыке эпох

Как и предполагалось, испытательный цикл был в основном направлен на ГАЗ-3105, который к этому времени был выделен в отдельный проект. В 1992 году автомобиль получил сертификацию к производству. Однако, это уже было в другой стране и в других условиях. Входя в рыночную экономику, ГАЗу пришлось трезво оценить ситуацию. Во-первых, снятие «Чайки» с производства случилось на фоне либерализации всей экономики СССР, и, как следствие, её место служебных автомобилей чиновников стремительно занимали ввозимые иномарки. Появление последних окончательно лишило престижа «Волгу», в том числе и ГАЗ-3102, выпуск которой сократился с трёх тысяч единиц в 1991 до 423 автомобилей в 1992 году. Самым востребованным автомобилем новых реалий оказалась полуторка «Газель», производство которой легло в приоритеты ГАЗа перед тяжелыми грузовиками и легковыми автомобилями и лишь нужда в финансовой поддержке для освоения нового проекта потребовала от ГАЗа какой-либо заботы о последних. В 1992 году отложенный проект внешней модернизации ГАЗ-24-10, штамповки которой окончательно износились от времени, на скорую руку воплощается, превращая её в ГАЗ-31029. Конвейер разгоняют с 70 тысяч машин в год до почти ста тысяч. Выпуск ГАЗ-3102 также быстро увеличивается, и данный автомобиль допускается к продаже частным лицам, годовой выпуск которой так же растет (до 15 тысяч к концу 1990-х). Обратной стороной этого решения стало резкое падение качества сборки этих автомобилей.

На фоне таких потрясений завершивший испытания и получивший допуск к производству ГАЗ-3105 оказался никому не нужен. За время его разработки зарубежная автомобильная технология сделала очередной технологический прорыв с применением компьютерных технологий. В постсоветской России таких смежников не было, что делало цену очень высокой из-за вынужденных закупок за рубежом, особенно на фоне экономического спада в стране. Проекты более бюджетных собратьев, ГАЗ-3103 и ГАЗ-3104, так и остались нереализованными.

«Ошибка в том, — говорили мне многие заводчане, занимающие самые разные ступени иерархической лестницы, — что мы начали разработку семейства с „люксовой“ модификации, да тогда по-другому было нельзя. Сегодня время упущено.»

— С.Дорофеев в статье «А ну-ка, ГАЗ, прибавь-ка газу» («За Рулём», июнь 1993 год)[2]

Тем не менее, в 1994 году производство всё-таки началось. 5 января 1994 года Президент России Борис Ельцин подписывает распоряжение, в котором до 1996 года АО ГАЗ обязано создать необходимые мощности для выпуска ГАЗ-3105 объёмом 250 единиц в год. По этому же распоряжению уже в 1994 АО должно сдать 100 единиц, а в следующем и - 150. Но распоряжение так и не было выполнено.

Современные тенденции

На ГАЗе к 1987 году были представлены первые опытные образцы, имевшие ряд нововведений, таких как реечное рулевое управление с гидроусилителем, регулировка руля по длине и наклону, постоянный полный привод с возможностью блокировки межосевого дифференциала, климатическая установка с электронным управлением и полный электропакет, включая центральный замок, электрические стеклоподъёмники стекол на всех дверях, электрические приводы регулировок как передних, так и заднего сидений. Подвеска типа Макферсон спереди и сзади.

Особенностью автомобиля являлась удачная компоновка, при которой салон при тех же внешних габаритах по сравнению с обычной «Волгой» был просторнее, с электрорегулировками сидений, без прямых острых линий. Коэффициент лобового сопротивления Сх=0,35…0,36. Была предусмотрена установка климатической системы.

Машина оснащалась карбюраторным двигателем 3105 V8 с карбюратором К-114 и, позже, «Пирбург» (Pierburg). Двигатель 3105 имел унификацию с двигателем ВАЗ-21083 и агрегатировался с двухвальной пятиступенчатой коробкой передач и сухим однодисковым сцеплением с диафрагменной пружиной вытягиваемого типа. Для управления двигателем использовалась бесконтактная система зажигания с ограничителем оборотов двигателя. Также предполагалось использовать ABS и катализатор отработанных газов.

Для дилеров стоимость автомобиля составляла от $50000 до $60000, что было сопоставимо с автомобилями иностранного производства того же класса.

Закрытие проекта

В 1992 году автомобиль был представлен на международных салонах в Лейпциге и Брюсселе и произвел впечатление. Однако подсчитали, что производство такого автомобиля для правительства обходится дорого, и с 1992 года по 1996 год было произведено всего лишь 55 автомобилей вместо планируемого объёма выпуска 250 автомобилей в год[3].

ГАЗ-3105 имел несколько модификаций. Первая из них (3105) имела двигатель 3105 с карбюратором К114 и развивала мощность 156 л. с., более поздняя модификация имела карбюратор Пирбург 4А1 (Solex 4A1) и развивала 170 л. с. Модификация с двигателем 3105, оснащённым моновпрыском Lucas, имела индекс 31052 и так же развивала мощность 170 л. с. Также имелась модификация с двигателем 3105, оснащённым распределённым впрыском топлива и микропроцессорной системой управления фирмы Абит (Санкт-Петербург), индекс двигателя изменили на ГАЗ-321.10, а номер модели стал 31054. Последняя из модификаций была сделана инженерами ГАЗа уже после прекращения выпуска автомобилей, имела двигатель ЗМЗ-406 с системой впрыска, поскольку нужно было собрать оставшиеся автомобили для продажи, а двигатели 3105 (ГАЗ-321.10) ГАЗ уже перестал производить.

Позже были разработаны модели 3103 (передний привод) и 3104 (полный привод) и построены по одному макетному образцу. Автомобили 3103 и 3104 были представлены на Московском автосалоне в 1998 году.


В игровой и сувенирной индустрии

В ноябре 2012 г. фирма РСТ выпустила для журнальной серии Автолегенды СССР издательского дома ДеАгостини модель ГАЗ-3105 бордового цвета.

Ранее по заказу коллекционеров была изготовлена ограниченная партия моделей одним мастером с юга России. После этого, в соответствии с требованиями заказчиков, оснастка для производства данной модели была уничтожена.

См. также

Напишите отзыв о статье "ГАЗ-3105"

Примечания

  1. ↑ За рулём, июль 1990 [www.zr.ru/archive/zr/1990/07/sovietskaia-tiekhnika?rtype=search&orn=41&editions=1~2~3~4~5&query=ГАЗ-3105&period=1973-2012&page=3&author=0&tag=0&brand=0&model=0&coincidence=phrase&sortby=date#3 «Пока ещё тайный ГАЗ-3105»]
  2. ↑ За рулём, июнь 1993 [www.zr.ru/archive/zr/1993/06/a-nu-ka-gaz-pribav-ka-ghazu?rtype=search&orn=249&editions=1~2~3~4~5&query=ГАЗ-31029&period=1973-2012&page=13&author=0&tag=0&brand=0&model=0&coincidence=phrase&sortby=date#2 «А ну-ка, ГАЗ, прибавь-ка газу»]
  3. ↑ Шумилов Алексей. [www.zr.ru/articles/45781 «ГАЗ-3105. Большая волга»]. За рулём (28.11.2005). [www.webcitation.org/65nwhU9xK Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
Распоряжение Президента РФ от 05.01.1994 № 4-рп в Викитеке?
Ранние модели
«Волга»
Представительские модели
Повышенной проходимости
Грузопассажирские, спортивные
и экспериментальные модели

Отрывок, характеризующий ГАЗ-3105

Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=ГАЗ-3105&oldid=79685657»