Главный ботанический сад имени Н. В. Цицина РАН

Главный ботанический сад имени Н. В. Цицина РАНГлавный ботанический сад имени Н. В. Цицина РАН

</tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt>

</tt> </tt>

</tt> </tt>

Главный ботанический сад имени Н. В. Цицина РАН
Главный корпус
55°50′21″ с. ш. 37°36′03″ в. д.55.83917° с. ш. 37.60083° в. д. / 55.83917; 37.60083
Страна	Россия Россия
Дата основания	14 апреля 1945 года
Метро	09 Владыкино 06 ВДНХ
Площадь	общая: 361 га парковая территория: 52 га экспозиция: 150,4 га участок заповедного дубового леса: 52 га
Сайт	[gbsad.ru www.gbsad.ru]

Гла́вный ботани́ческий сад и́мени Н. В. Ци́цина РАН (Москва) — крупнейший ботанический сад Европы, располагает богатейшими коллекциями растений, представляющих разнообразный растительный мир практически всех континентов и климатических зон земного шара. Основан 14 апреля 1945 г., первым директором стал Николай Васильевич Цицин. Живые коллекции насчитывают 8220 видов и 8110 форм и сортов растений — всего 16 330 таксонов. На основе коллекций с использованием современных приёмов ландшафтной архитектуры созданы ботанические экспозиции растений: природной флоры России, бывшего СССР, дендрарий, экспозиция тропических и субтропических растений, цветочно-декоративных и культурных растений.

Летом 2014 года заммэра столицы по вопросам жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства Петр Бирюков сообщал, что территория ВДНХ будет соединена с Ботаническим садом и Останкинским парком. Вскоре был демонтирован разделительный забор между ВДНХ и Ботаническим садом, а также закрыты билетные кассы на входе в сад. Для перехода из парка «Останкино» на территорию ботанического сада была открыта калитка на мосту через пруд, разделяющий сад.

В связи со структурной реорганизацией, производимой в Главном ботаническом саду им. Н. В. Цицина РАН, согласно приказу генерального директора № 3 от 27.01.16, в феврале 2016 года расформирован отдел внедрения научно-технических разработок, в ведении которого находится научно-экспериментальный питомник растений площадью 14 га, расположенный по адресу г. Москва, Ботаническая ул., вл. 31. Из-за этого решения страна может лишиться не только уникальных специалистов, но и плодов их многолетнего труда.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

История

21 января 1945 года в Москве было принято Постановление Совета Народных Комиссаров № 128 «Об ознаменовании 220-летия существования Академии наук СССР», где наряду с другими мероприятиями было решено организовать новый ботанический сад в столице. Программа строительства сада была принята 14 апреля, а в мае под Ботанический сад выделили 361 гектар земли в Останкинском лесопарке.

Датой основания Главного ботанического сада считается 14 апреля 1945 года. Он расположен на месте уникальных лесных природных массивов Москвы. Благодаря научной деятельности работников сада сохранились фрагменты Ерденьевской рощи в составе Останкинской дубравы и Леоновский лес. Эти территории впервые упоминаются в хрониках 1584 года. Принадлежали они князьям Черкасским. В охотничьих угодьях которых любил охотиться ещё Алексей Михайлович (отец Петра I). Затем эти земли перешли во владение Шереметевых, получивших «сельцо Осташково» с усадьбой в качестве приданого Варвары Черкасской, вышедшей замуж за Петра Борисовича Шереметева. По другой версии, Шереметьевы в 1743 году купили вместе с прилегающими землями усадьбу Осташково, то есть ОстанкиноК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан). Граф Николай Шереметев, владелец «Останкино», превратил ближайшую к имению часть рощи в Английский парк. Для чего был нанят садовник-англичанин, который стремился достичь естественного характера пейзажа. На территории парка были выкопаны 5 искусственных прудов, которые питались водой речки Каменки, одного из притоков Яузы. Основными древесными породами парка были дуб, липа и клен. А из кустарников преобладали лещина, жимолость и калина.

Задолго до официальной даты основания существовала программа создания Ботанического сада. Об этом свидетельствуют эскизные проекты 1940 и 1945 гг., разработанные архитектором И. М. Петровым. Эта программа существовала в рамках общего Градостроительного плана развития Москвы. Согласно первому проекту 1940 года северная граница сада должна была проходить по Окружной железной дороге, а с юга — по современной улице Академика Королева. Захватывая при этом территорию всего Марфинского комплекса на западе. А на востоке простираясь до проспекта Мира. По проекту 1945 года сад ограничивался Ботанической улицей с запада, а на востоке — Сельскохозяйственной улицей. При этом северная и южная границы оставались без изменений.

В 1948 году был создан отдел дендрологии (из группы дендрологии, существовавшей в отделе флоры с 1945 г.). Главная цель — интродукция древесных растений с целью обогащения культурной флоры и охраны генофонда растительного мира. Для дендрария выделена территория площадью 75 га. Растения размещены в нём по систематическому принципу — представители каждого рода выращены в одном массиве с учетом экологических особенностей составляющих его видов с учетом предполагаемых размеров растений и способов их размещения: в плотных группах, в разреженных группах или солитерами. По состоянию на 2005 год в дендрарии представлено 2020 видов, разновидностей и форм древесных растений.

Решениями Моссовета и постановлениями Президиума Академии наук СССР, в период с 1945 по 1969 гг., Главному ботаническому саду были переданы земли, на которых в настоящее время размещены основные ландшафтные и ботанические экспозиции. В 1998 году саду были переданы в бессрочное пользование 331,49 га.

Особенности климата

Ботанический сад расположен в северной части территории Москвы, на высоте 149 м над уровнем моря. Регион относится к зоне смешанных лесов, сад находится среди подмосковных дубрав. Рельеф слабопересечённый, слегка волнистый, с незначительными повышениями и понижениями, имеющими пологие склоны.

Климат региона достаточно влажный, умеренно континентальный, с умеренной холодной зимой и умеренно тёплым летом. Снежный покров мощный, осадков выпадает 587 мм. Около 70 % их приходится на тёплый период. Общий радиационный баланс — 27,5 ккал/см² в год. Около половины тепла поступает в конце весны и летние месяцы. Средняя продолжительность вегетационного периода 180 дней, среднегодовая температура +3,6 °C.

Структура

Всего в Главном ботаническом саду насчитывается 13 научных отделов и лабораторий, один филиал, а также одна группа.

Структурные научные подразделения

• отдел флоры
• отдел дендрологии
• отдел тропических и субтропических растений
• отдел декоративных растений
• отдел культурных растений
• отдел защиты растений с карантинной службой
• отдел отдаленной гибридизации
• лаборатория гербарий
• лаборатория физиологии и биохимии растений
• лаборатория физиологии и иммунитета растений
• лаборатория ландшафтной архитектуры
• лаборатория биотехнологии растений
• отдел внедрения научно-технических разработок
• чебоксарский филиал (Чебоксарский ботанический сад)

Неструктурные научные подразделения

Группа хемосистематики и эволюционной биохимии растений.

Кроме того, в Саду имеются научно-технические, научно-вспомогательные и производственные структурные подразделения.

Коллекционные фонды

Экспозиции растений природной флоры

На площади 30 га созданы шесть ботанико-географических экспозиций: «Европейская часть России», «Кавказ», «Средняя Азия», «Сибирь», «Дальний Восток» и «Полезные растения природной флоры».

Фондовая оранжерея

Фондовая оранжерея ГБС РАН традиционно выступает как донор растений для коллекций тропических растений других ботанических садов России и стран бывшего Советского Союза. Основа для этой коллекции была получена в 1947 году из оранжереи Санссуси (Потсдам, Германия). Коллекция представителей семейства Орхидные состояла из 107 гибридов Paphiopedilum, 120 гибридов Cattleya и 140 видов орхидных других родов, 91 из которых сохранился в коллекции до наших дней. В течение последних лет коллекция претерпела значительные изменения и была расширена и дополнена. В настоящее время коллекция насчитывает 1120 видов, подвидов и форм орхидных из 222 родов, а также 300 гибридов.

В 1992 году было начато строительство нового здания Фондовой оранжереи, но по ряду причин работы были приостановлены. Строительство возобновилась только в 2002 году и в начале 2016 года завершилось — высота здания превышает 33,6 метра, общая площадь — около 9 тысяч кв.м. Новая оранжерея будет состоять из двух блоков — тропического и субтропического. С помощью климатического оборудования в ней создадут необходимые для растений условия, в том числе тропический дождь и туман. Кроме того, здесь установлены системы полива и удобрений, отопления, а также обогрева почвы и купола.

Интересные факты

• В 2006 году газета «Известия» упомянула ГБС РАН в своем материале в необычном аспекте:

На этом растительном полигоне, принадлежащем Академии наук, собаки чувствуют себя хозяевами: парк бескрайний и практически беспризорный. Компанию из двух десятков псов подкармливают гуляющие здесь пенсионеры. Звери спят под коллекционными растениями и (…) следят, чтобы люди не ходили по газонам: свернув с асфальтированной тропинки на траву, посетители рискуют услышать грозное ворчание «добровольных защитников природы»

• Часть коллекции растений в оранжерее ГБС принадлежала Герману Герингу и была вывезена из Германии после войны.

Литература

• Главный ботанический сад им. Н. В. Цицина — музей живой природы / А. С. Демидов, З. Е. Кузьмин, В. Г. Шатко. Научный совет РАН по изучению и охране культурного и природного наследия. — М.: ГЕОС, 2007. — 64 с. — (Природное и культурное наследие Москвы).

Ссылки

• [www.gbsad.ru/index.php Официальный сайт ГБС им. Н. В. Цицина РАН]
• [www.museum.ru/M498 Официальная страница на Museum.ru]
• [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/NATURE/12_05/BOTSAD-1.HTM Скворцов А. К. Предыстория]
• [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/NATURE/12_05/BOTSAD-2.HTM Демидов А. С., Шатко В. Г. Главный сад России]
• [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/NATURE/12_05/BOTSAD-3.HTM М. С. Александрова М. С. Вересковый садик]
• [www.youtube.com/watch?v=3r63ulxmIsc Главный Ботанический сад. Документальный фильм. Режиссёр — В. Белиц-Гейман, 1974 год]

Отрывок, характеризующий Главный ботанический сад имени Н. В. Цицина РАН

Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.