Гаагская конференция круглого стола

Гаагская конференция круглого стола (23 августа — 2 ноября 1949 года) — конференция в Гааге, приведшая к созданию единого независимого индонезийского государства.

Предыстория

Весной 1942 года Нидерландская Ост-Индия была захвачена Японией. В годы японской оккупации индонезийские националисты за счёт сотрудничества с японскими оккупационными властями сумели заложить основы будущего независимого государства, и после капитуляции Японии, пока нидерландская администрация ещё не вернулась, 17 августа 1945 года была провозглашена независимость Индонезии. Вернувшиеся нидерландские власти попытались восстановить довоенное статус-кво, и началась война за независимость Индонезии. Осенью 1946 года стороны попытались решить дело миром и заключили Лингаджатское соглашение, но летом 1947 года Нидерланды денонсировали его, и война возобновилась. Не все индонезийцы поддерживали лидеров Республики Индонезия, и поэтому нидерландским властям удалось договориться с некоторыми местными силами о создании ряда лояльных к Нидерландам государственных образований. Под эгидой ООН зимой 1947—1948 годов было заключено Ренвильское соглашение, предусматривающее образование в Индонезии федеративного государства, в котором Республика Индонезия была бы одним из штатов. Однако в 1948 году Нидерланды, решив воспользоваться внутренними индонезийскими неурядицами, попытались решить дело силой и возобновили войну. Однако индонезийские партизаны вынудили нидерландцев запереться в городах, и давление ООН на международном уровне вынудило Нидерланды вернуться к заранее согласованному плану. Соглашения Рума — Ван Ройена уточнили конкретику участия Республики Индонезия в грядущих переговорах. В конце июля — начале августа в Джокьякарте состоялись две внутрииндонезийские конференции, на которых представители Республики Индонезия и прочих индонезийских государственных образований согласовали свои позиции на будущих переговорах в Гааге.

Конференция

На конференции в Гааге участвовали представители Республики Индонезия, Нидерландов и Федеральной консультативной ассамблеи (представлявшей различные государства, созданные в Индонезии нидерландцами). В результате конференции был выработан ряд документов — Хартию о передаче суверенитета, соглашения по социальным, экономическим и военным вопросам, и т. п. Однако два вопроса стали камнем преткновения.

Первым из проблемных вопросов оказался вопрос о долгах нидерландской колониальной администрации. Каждая из сторон представила свою аргументацию и расчёты касательно того, должно ли будущее индонезийское государство нести ответственность по долгам, сделанным колониальной администрацией после того, как она капитулировала перед японцами в 1942 году, в частности индонезийцы недоумевали, почему они должны оплачивать нидерландскую войну против них самих. В конце-концов, под давлением некоторых представителей из комиссии ООН, индонезийская сторона осознала, что взятие на себя части долгов станет необходимой платой за передачу суверенитета. 24 октября индонезийская сторона согласилась взять обязательство по выплате долга нидерландской колониальной администрации в объёме около 4,3 миллиарда гульденов.

Вторым вопросом, заведшим переговоры в тупик, стал вопрос о том, должна ли войти в состав Индонезии западная часть острова Новая Гвинея. Индонезийская сторона считала, что в состав Индонезии должна войти вся территория бывшей Нидерландской Ост-Индии, нидерландская же сторона утверждала, что Западная Новая Гвинея этнически никак не связана с остальным архипелагом. В итоге, 1 ноября было решено, что вопрос о статусе Западной Новой Гвинеи должен быть урегулирован между Индонезией и Нидерландами в течение года после передачи суверенитета.

Итоги и последствия

Конференция официально завершила работу 2 ноября 1949 года. 27 декабря 1949 года было провозглашено государство Республика Соединённые Штаты Индонезии.

Отрывок, характеризующий Гаагская конференция круглого стола

В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.