Гаазе, Георгий Германович

Георгий Гаа́зе
Основная информация
Имя при рождении	Георгий Германович Гаа́зе
Дата рождения	29 марта (16 марта) 1906(1906-03-16)
Место рождения	Одесса
Дата смерти	1971(1971)
Место смерти	Киев
Страна
Профессии	музыкант, музыкальный педагог
Инструменты	арфа
Награды

Георгий Германович Гаа́зе (16 (29) марта 1906, Одесса, Российская империя — 26 февраля 1971, Киев) — украинский советский музыкант-арфист, музыкальный педагог, заслуженный артист Украинской ССР (1951).

Биография

В 1927 году окончил Одесскую консерваторию (класс И. Пермана).

В 1927—1931 — артист оркестров Одесского, Киевского (1934—1936, 1944—1955) и Тбилисского (1936—1944) театров оперы и балета. Проводил активную концертную деятельность. В 1931 гастролировал в Москве, Воронеже, Новосибирске, Тбилиси.

С 1932 Г. Гаазе работал солистом оркестра Киевского государственного театра оперы и балета и симфонического оркестра Киевской филармонии.

Отличался виртуозной техникой игры на арфе и хорошим сильным звучанием инструмента. За свою исполнительскую карьеру, кроме сольных программ, часто выступал с симфоническим оркестром, играл с такими выдающимися дирижёрами, как И. Прибик, А. Фрид, А. Моргулян, С. Столерман, А. Павлов-Арбенин и др. Кроме того, часто выступал в составе различных ансамблей и с вокалистами.

Преподавал в Киевской и Тбилисской консерваториях.

За годы педагогической работы в Киевской консерватории Г. Г. Гаазе воспитал блестящую плеяду арфистов, среди которых лауреаты международных конкурсов Д. Зедник, Е. Манзий, Л. Браминская, Л. Рубинштейн и др.

В 1955 году вышел на пенсию. Умер в Киеве в 1971 году.

Ссылки

• [esu.com.ua/search_articles.php?id=27899 Гаазе Георгій Германович] (укр.)

Отрывок, характеризующий Гаазе, Георгий Германович

– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.