Гаазе, Фёдор Богданович

Фёдор Богданович Гаазе
Ferdinand Haase
Род деятельности:	дирижёр, композитор, музыкант
Дата рождения:	1788(1788)
Место рождения:	Силезия
Дата смерти:	18 (30) октября 1851(1851-10-30)
Место смерти:	Санкт-Петербург

Фёдор Богданович (Фердинанд) Гаазе (Хаазе) (нем. Ferdinand Haase; 1788—1851) — русский и немецкий дирижёр, композитор и музыкант.

Биография

Фердинанд Гаазе родился 2 августа 1788 г. в Силезии.

В молодости, увлеченный славой Наполеона І, он вступил волонтёром во французскую армию и в 1810—1812 годах находился на службе в Булони, а в 1812 г. участвовал в походе в Россию. В сражении под Красным Гаазе был взят в плен русскими казаками, которые подобрали его полузамерзшим во рву.

В плену Гаазе удалось обратить внимание цесаревича Константина Павловича на свои музыкальные способности. Гаазе согласно желанию цесаревича поселился у него в Стрельне, где усердно занимался музыкой и принимал близкое участие в устройстве домашних концертов.

В 1816 г. вместе с великим князем отправился в Варшаву, где был назначен капельмейстером стоявших там русских войск. В Варшаве Гаазе познакомился с Гуммелем и молодым Шопеном. В 1830 г., во время польского восстания, Гаазе переселился на постоянное жительство в Санкт-Петербург, где получил затем назначение капельмейстера гвардейского и гренадерского корпусов и руководил обучением музыкантов всех гвардейских полков. Гаазе принял русское подданство, имел чин коллежского советника, орден св. Владимира и был причислен к дворянству Санкт-Петербургской губернии. Гаазе был лично хорошо известен императору Николаю I и по Высочайшему указанию нередко сочинял и аранжировал марши. Популярностью в Санкт-Петербурге пользовались инвалидные концерты, в которых Гаазе выступал в качестве дирижёра. Также в музыкальных кругах столицы был известен музыкальный салон Гаазе, располагавшийся в здании павильона около цирка Чинизелли и собиравший ядро русского музыкального общества, петербургскую Sing-akademie и многих музыкантов-любителей. В частности, постоянным посетителем салона Гаазе был Даргомыжский. Будучи знакомым с Виельгорским, Гаазе, игравший на многих инструментах, принимал участие в его музыкальных вечерах.

В дружеских отношениях с Гаазе состоял Адольф фон Гензельт, которому Гаазе помог устроиться в Санкт-Петербурге, когда он еще совсем молодым человеком приехал из-за границы. Помощником Гаазе был А. А. Дерфельдт, занявший впоследствии его должность. В Санкт-Петербурге Гаазе завел типографию и издавал альбомы для военных музыкантов. Будучи дружен с А. Ф. Львовым, автором гимна «Боже, Царя храни!», Гаазе написал аранжировки этого гимна для военных хоров.

В 1845 году в Санкт-Петербурге вышел «Военно-музыкальный альбом, посвященный войскам российской армии», изданный Гаазе и заключающий в партитуре, кроме гимна Львова, марши и аранжировки для военного хора. Некоторые из маршей Гаазе вошли в обиход даже германской военной музыки, как, например, Скорый Преображенский марш (с гимном Львова в «трио» марша), который в 1834 году был включен в немецкий каталог под номером AM II, 99 — «Marsch des Leib-Garde Preobraschenski Regiments» von Ferdinand Haase (или «Geschwindmarsch aus St. Petersburg vom Leib-Garde-Preobraschenski-Regiment»). Умер Гаазе 18 октября 1851 г. в Петербурге. Погребен на Волковом лютеранском кладбище.

Семья

Дочери:

• Шульц (Гаазе), Елена Фёдоровна — замужем за коллежским секретарём Францем фон Шульцем.
• Альтфатер (Гаазе), Евгения Фёдоровна (1826—1906) — замужем за генерал-лейтенантом Егором Христиановичем Альтфатером (1799—1862).

• Их сын Альтфатер, Михаил Егорович (1840—1918) — генерал от артиллерии, член Государственного Совета.

Литература

• А. А. Шульц. Ф. Б. Гаазе. // Русская Музыкальная Газета, 1904 г., № 5

Ссылки

• Н. Ф. Финдейзен. Гаазе, Федор Богданович // Русский биографический словарь : в 25 томах / Издание Императорского Русского Исторического Общества. — М.: Типография Г. Лисснера и Д. Собко, 1914. — Т. 4: Гааг — Гербель. — С. 1—2.

Отрывок, характеризующий Гаазе, Фёдор Богданович

В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.